Литературный блог Александра Уткина: августа 2011

***

… Темные улицы выносят меня – к свету фонарных огней на площадь – длинные тени нестройно лежат – пропитанные блеском талого снега – толкают в спину меня те, кто сзади – напирая мной в спины передних – всего лишь один, жаждущий тепла – не позволит другим – заметить начало Весны…

***

…Истина – что заноза в пальце – если не колет, так саднит…

***

/Геометрическая философия/

…Иной раз – в алкоголе – куда больше продуктивности – нежели в трезвости… Как /возможное/ следствие - Надежда на Трезвость, что в свою очередь причина – захмелеть… Вы скажете – это /порочный круг/ - и будете правы… Хотя, подчас форма круга хоть куда-то катит, тогда как плоскость (как форма) – статична…

***

- ХИ –

… Иваков порядком подустал от близкого общества женщин – художниц… Женщины, безмерно преданные творчеству – это особый случай… Это вообще – жертва, кою они приносят своему творчеству – в виде семьи, детей, мужа и вообще более-менее общепринятых отношений… Оправданная жертва сия или же нет – судить не нам… Но внешне они выглядят странно – это для тех, кто не знает – что перед ними художница… Особенно таковая странность просматривается все ближе с возрастом – чуть за сорок и далее… Очень яркие одежды… Идиотическое соотношение линий кроя и цветовой гаммы…Обилие ленточек, веревочек, подчас завязанных в бантики, подчас свободно развевающихся… Эдакая вычурная кричащась – Обратите на меня внимание! – Я – гениальна! – А попробуй подойди (если таковые находятся) – нет тут-то было… До тебя не снизойдут, ты – пустое место, ты - /раздайся, грязь/… Руки у них неухоженные, иногда в пятнах краски, ногти с облезшим лаком, волосы запущенные и немытые , как правило, упрятанные под чудаковатые, словно бутафорские шляпки, местами истлевшими от времени…Ноги и грудь вообще не прослеживаются из-за вороха кипучих одежд.. Любят сарафаны – это летом, осенью – длинные юбки и кургузые плащи, клоунские сапоги, зимой – самопальные фуфайки, расшитые какими-то узорами – оберегавшими неведомо от чего или кого, бесформенные свитера грубой вязки, которые подстать лесорубам, шарфы километровой длины, и конечно же , какие-то детские варежки на резинках – это особый шик…
…Говорят, как правило, очень громко – признак (как им кажется) некоей эмоциональной несусветности (иначе не скажешь)… Говорят и размахивают при этом руками, донося до слушателя(лей) запахи неухоженного тела, безмерно покрываемого резкими фимиамами, что буквально клубятся вокруг них и служат наинадежнейшей охраной на подступах к телу…Бижутерия – жуть… Практически люстры в ушах и кипы бус на шеях… Ни женственности, ни стиля… Вообще, женщины-художницы подобны заляпанным многослойно красками палитрам…
…Иваков устал от них… Он ввергся в их (К счастью, немногочисленное общество) – ища изысканных плотских утех и душевного (возвышенного!) понимания… А нашел – чопорную зажатость, удручающий аскетизм, неприятие чужих идей, зависть к поражающему и впечатляющему… правда, надо сказать, что /зависть/ - выставлялась не иначе, как единственно верное и неоспоримое отождествление самое себя с гениальностью среди мусора всякой околохудожественности… А непризнанные женщины-художницы вообще натурально злы – их лучше не касаться… В случае признанности – вышеоговоренная /жертвенность/ хоть как-то оправдана, а ежели нет признанности – что тогда…
…Словом, Иваков постигши духом и телом всю атмосферу своеобразия сосуществования с /себе-неподобными/ - бежал прочь…
…Неделя – другая была одхновением… Он опять спокойно мыслил, писал не вступая в бесконечно тягостные и заунывные разговоры о /том, как это видит Она/, об /Ее идеалах/… Кстати, надо напоследок заметить, что женщины-художницы пишут как правило (перейдя в немыслимую стадию отчужденности и непризнанности) – невзрачно и непонятно… Даже нельзя сказать – некрасиво – это уже совсем не отсюда… Это и / не детский лепет/, /ни юношеские штудии –проба пера, самопоиск/, это даже не подмалевок, сделанный в похмельном угаре/… Это просто бред… Бред, выдаваемый – ЗА… Причем они и сами это понимают и потому не терпят и /портят кровь/ себе и другим…
…Итак, прошла неделя / другая… И тут Иваков случайно повстречал девушку в одной из компаний – которая, как оказалось – заканчивала с ним одну и ту же кафедру – только десятью годами поздней… Ура!!! Она почти не рисовала, у нее был друг, с которым она рассталась - /Ура! Ура!/ и сегодняшний вечер оказался свободным /Ура! Ура! Ура!/… Компания была на редкость тошная – пили какую-то дрянь – яичный ликер, точнее, не пили (этакую вязкую гадость пить нельзя), ее смаковали… Ну еще был чай с баранками – претензия на интеллигентские интеллектуальные посиделки /под абажуром/… Абажур действительно был… - только он не горел, а пылился на шкафу, какой-то мятый и неживой… Горели настенные бра… Хозяйка квартиры полусумасшедшая дама – преподавательница чего-то там гуманитарного, без продыху говорила о своем вкладе в диссидентское дело… И это спустя более 20 лет – когда дух диссидентства уже выветрился вон из всех уголков провинциальных собраний…
А началось все с выставки какого-то старого фотографа – кою эта дама и устроила в своем душном обиталище … Фотографа правда не было – он заблаговременно иммигрировал давным-давно куда-то там… А она таки выудила из своих застойных закромов его черно/белые фотографии, сделала им паспорту, хаотично расставила везде, куда смогла дотянуться своими толстыми ручонками и теперь сидела и без умолку протяжно, как-то нараспев, иногда показывая глаза – предавалась воспоминаниям… Фотографии были так себе – какие-то скучные гастритные пейзажи, косые, будто пораженные цингой зубы – заборы, безлюдные улицы с осенними листьями – от вида которых хотелось завыть… и все такое прочее… Того фотографа – неявленного героя сегодняшнего вечера – она тоже показывала… То была маленькая фотография группы подслеповатых от , видимо яркого света тогдашнего солнца, людей, стоящих на фоне какой-то полуразваленной стены – не иначе, как какой-то скрытый протест чему-то тогда…Дама, тыкая сосисочным пальцем в мелкие личики сфотографированных – называла какие-то имена, среди коих мелькали и ее и того фотографа… Кульминацией пронафталиненного торжества диссидентства была ее фраза – полная переполнявших ее чувств – «Друзья, ведь это настоящий квагтигник… Да, да – у нас настоящий квагтигник!..»Она все больше и больше захлебывалась в эмоциях, не выговаривая уже окончательно и бесповоротно самую что ни на есть диссидентскую букву – ЭР!
…На улице было свежо… На улице был зимний вечер… Не хотелось никаких собраний, душного шепота, революций не хотелось… Очень хотелось выпить и еще более того – Ивакову хотелось переспать со своей новой знакомой…
…Иваков, не вынимая руки из карманов, пересчитал там все свои деньги – две бутылки вина или бутылка коньяка… Он предложил ей выпить – она отказалась… Несмотря на ее отказ, Иваков зашел в магазин и купил-таки коньяк…Идти было некуда… Она жила в общежитии – где был гриппозный карантин, а он жил у своего старого приятеля (временно, конечно), поскольку квартира, в которой он некогда проживал, была квартирой его жены и после их развода свободный (во всех отношениях) художник оттуда достойно ретировался…Приятеля тоже спровадить было некуда, поскольку он работал на дому - делал багетные рамки… Поэтому в доме всегда стоял едкий запах лака и клеев… У приятеля были мутные глаза, вялые движения… Он был потенциальный токсикоман и бытовой алкоголик… Каждый день он пил крепленое вино – три стакана.. . Утром, днем и вечером – натощак – будто лекарство… Ивакову было с ним жить хорошо – приятель был молчалив и незаметен… Ивакову даже иногда казалось - что приведи он домой женщину - тот этого даже бы и не заметил… Загадочный приятель даже суживал Ивакова деньгами – за что Иваков готовил еду и ходил за продуктами… Словом, почти гармония – если не считать идиотизма и беспросветности ситуации… Ведь так – день за днем… А сегодня Иваков хотел праздника, тем более он получил кое-какие деньги за свои редкие лекции на предмет «История моды, ее театральные тенденции»… Этот вопрос его всегда интересовал и как-то раз он усидчиво собрал некий материал, объединил его в тему и предложил одной из кафедр университета… Его взяли – как предмет факультативный…Но все же взяли… Время от времени приглашали… И платили – хотя и скромно…
…Шли через парк… Нашли большой пень, похожий на столешницу… Иваков достал коньяк, шоколадку и арахисовые орешки… «Хоть выпью нормально» - подумал сладостно он… И так, уже больше ради приличия, нежели из желания обрести действительно компанию в ее лице – предложил и ей… А она возьми да и не откажись – может холодно стало, может еще что… Словом, глотнули из горлышка… На третьем тосте Иваков уже жалел, что взял 350, а не 500 грамм… Она пила наравне с ним… Бутылка была опустошена буквально за 15 минут… Дальше – больше… Они уже шли под руку к ближайшему кафе… Разговор из разряда ознакомительной беседы – переходил к доверительному… Одна особенность поражала Ивакова… По прошествии уже почти полувечера их знакомства – он, отворачиваясь от нее – ее лица не мог вспомнить… Шли дальше… В кафе взяли рыбу и еще коньяка… Она разделась, сняла шубку и кофточку… Тогда, как на /квагтигнике/ сидела именно в кофточке, не снимая… На ней, под кофточкой была облегающая майка с глубоким декольте… Грудь была смугла и ровна… Две дыни с поперечной чувственной складочкой, убегающей вниз к пупку под майку… И тончайшая на шее золотая цепочка… Холеные руки, не тонкие, но плавные пальцы с длинными лаковыми ногтями цвета густого красного вина… Теперь она улыбалась… Зубы ровнейшие, белейшие…. Их хотелось тронуть языком… Черные яркие волосы, смеющиеся, с некоторым вызовом глаза – «Что еще надо для счастья – если было куда идти» - вдруг с грустью одумалось Ивакову…
…Потом вновь оказались на улице… Было почти жарко и весело… Сейчас они были именно на той /волне/, на которой удается почти все… Но, увы, - была зима… Не смотря на /волну/, Иваков осознавал – что в подъездах – это пошло, хотя и необычно… А роме подъезда, никакого пристанища – и не хочется расставаться – ни ему ни ей – это чувствовалось… На пути оказался ларек с цветами…
… Иваков юркнул в ларек, многозначительно подмигнув своей веселой и разрумянившейся спутнице… В ларьке было влажновато-душно, пахло цветами, хотя запах был будто несколько искусственен… Да и некоторые экземпляры самих цветов выглядели какой-то дорогой пародией на самих себя… Девушке осталось дожидаться на улице… Художник, со всем присущим ему нестандартным подходом к рассматриваемому – выбрал самую что ни на есть обычную розу – это тот случай, когда понятия /вкуса/ и /денег/ - категорически не совпадают… Цветы продавала приятная девушка с раскосыми зелено-голубыми глазами… Иваков сделал ей какой-то комплимент – компенсировав для себя тем самым - усредненность приобретенного… В комплименте – необычным глазам – было хоть что-то /творческое/…
…Выйдя на улицу с тонкой розой, что болезненно в тот же миг скрючилась от холода, Иваков огляделся… Никого… Он даже расстроился, а потом обрадовался – миг эмоций о /двух сторонах/… Нести розу обратно как-то низко, хотя уговорить продавщицу было возможно… Нести своему приятелю. Смешно, хотя тот бы и внимания даже не обратил ни на что… Да и вообще, художник представил дорогу домой – согбенный, с хилым цветком в руках – какое-то жалкое зрелище… Хотя возможно кто-то расценил бы сие – как трогательное… А потом неожиданно в голову живописца пришла чудесная мысль – вернуться в ларек и подарить эту розу той самой необычноглазой девушке… Вот это ракурс… И роза, по всей видимости, чутко уловила строй Иваковских мыслей – и словно – воспрянула – подняв свою трепетную головку… Уже был сделан поворот и шаг навстречу… Как вдруг из-за ларька показалась та, которую Иваков уже и не помышлял увидеть… Девушка шла, оправляя юбку и застегивая шубку… Она улыбалась чуть, словно и выдувала одновременно с улыбкой большой пузырь из жвачки… Пузырь – лопнул – и оба рассмеялись – стало вновь легко и беззаботно… Иваков протянул ей уже ополоумевшую от возможной смены событий розу и чмокнул девушку в щеку…
…Девушка тем временем, как заметил Иваков, заметно отяжелела… Она буквально висела на руке у Ивакова и что-то мурлыкала… Улица была почти пуста – лишь изредка прохожие , уткнувшись в свои шарфы, попадались навстречу гуляющим романтикам…
…И тут она запела… Иваков даже вздрогнул… У нее был сочный зычный и очень бархатный голос – будто глоток горячего чая после рюмки коньяка… Она пела что-то очень знакомое, джазовое на английском языке… Голос уносился в пространство темноты, но не терялся, а словно бы жил уже сам по себе – украшая холодный темный вечер своими восторженными чувственными красками…
…Потом пели вместе – уже что-то из родного – застольного – русского… Иваков пытался выделывать своим хрипловатым голосом какие-то немыслимые рулады – с пьяного слуха – вроде как звучало… Их двухголосье заставляло людей оглядываться… Вдруг, откуда ни возьмись, появилась милицейская машина… Она остановилась напротив поющих… Милиционеры с интересом посмотрели на происходящее - посигналили – и отъехали прочь…
…Следующей /остановкой/ неразлучной парочки был какой-то дремавший перед часом закрытия маленький барчик… Поначалу расхристанных и румяных с поникшей розой молодых людей – даже не хотели пускать – дескать – «Вот-вот закрываемся, натопчите только тут…» Однако Иваков неожиданно для себя проявил недюжинную настойчивость – убедив впустив их обязательно и пообещав всенепременнейше что-нибудь купить…
…В барчике было столиков пять… Лишь один, в самом темном углу был занят… Там сидела какая-то мрачная компания – человек эдак из пяти – состоящая из одних мужиков… Мужики весьма неприветливо обозрели вошедших… Пылающий с мороза и от давешнего пения художник пытался не пересекаться с этими типами взглядом… Он проворно усадил свою не менее раскрасневшуюся даму в другой конец полуподвального заведения и промотался к барной стойке… Там художник, сфокусировавшись на предполагаемом ассортименте и ценах – почти протрезвел… Не хватало почти ни на что – кроме как на бутылку дешевого игристого вина в бутылке из-под шампанского…
…Достойно, но без чаевых, рассчитавшись и прихватив два пивных бокала – Иваков вернулся к своему столику… Его встретила обворожительная и располагающая к романтическому продолжению вечера – улыбка… Окрылкнный этой улыбкой Иваков тут же позабыл об возможной опасности, таящейся в нескольких метрах от него… Лихо скрутил фольгу, затем проволоку… И вот здесь началось… пробка не вынималась ни в какую…
Руки скользили по влажной бутылке… На помощь пришел носовой платок… Никаких сдвигов… Наблюдавшая с интересом за происходящим продавщица принесла полотенце и, видимо, чтоб хоть как-то утешить или же /разрядить обстановку/ заметила – мол, вся партия такая – тугая…
…Иваков продолжал извиваться вокруг бутылки… Вены на шее и на лбу его вздулись, глаза вылезали из орбит… Видок был – еще тот… Ни следа романтики – позор и отчаяние… Иваков уже прибегнул к помощи своей спутницы (где такое видано!!!) – она держала упрямую бутыль обеими руками, плотно обхватив темно-зеленое стекло своими красивыми пальцами – кои от напряжения побелели и стали жесткими… Она держала, а Иваков раскачивал из стороны в сторону сволочную пробку в сволочном горлышке… В одно из мгновений обессиленный любитель гадкой шипучки поймал себя на жуткой, но весьма логичной мысли – обратиться за помощью к молчаливым и угрюмым соседям… Иваков уже чувствовал спиной их насмешливые взгляды…
…И вдруг – случилось… Буквально на последнем толчке – за которым неминуемо должно было бы последовать Иваковское унижение… Видимо сжалился Дионисий над незадачливым выпивохой… Пробка хлопнула – без пены… Иваков рухнул на свой стул и дрожащей рукой разлил вино по бокалам… Вино было пронзительно кислое и холодное… Словом – гадкое… Буквально в этот самый момент к их столику подошла берменша и вежливо напомнила об исчерпанном лимите отведенного на уют и комфорт времени… Причем, что самое интересное – к неприветливой компании в темном дальнем углу – она даже не подошла… Однако у Ивакова не было уже никаких сил осуществлять робкие попытки – ради восстановления /баланса справедливости/…
…Оказались на улице – да и ладно… Взялись под руки и пошли - пия из горла… Было уже около 12 ночи… Улица была пустынна – лишь снег – медленное опадание коегоо из темноты небес - создавал что-то вроде медитативных движений… Снег успокаивал… Вино, какое бы мерзкое оно ни было – тоже достучалось-таки до головы… Внутри стало теплеть, а снаружи – холодать…
…Что было дальше – Иваков помнил смутно… ркие моменты: полет бутылки в пустой контейнер для мусора – звонкий полет – вдребезги… Далее – танец под фонарем… Во время смены стиля танца от просто обжиманисто-медленного к восторженному вальсу – падение… Мягкое и безоблачно веселое… Зубы ударились о зубы – в его улыбке – об ее в смехе… Имя /Дима/ - все чаще фигурирующее в обращении к Ивакову (хотя его вовсе не так звали)… И наконец – расставание неподалеку от дверей общежития…
…Измотанный эмоциями и алкоголем, художник – лишь для /формы/ - заплетающимся языком намекнул – о том, что неплохо было бы попить чайку… Предложение было немедля отклонено не менее заплетающимся ее языком… Зато был /на прощание/ страстный поцелуй (она, между прочим, выступила инициатором, а Иваков и не сопротивлялся) – правда поцелуй был в щеку… И зычно хлопнувшая дверь общежития…
…Одинокая дорога… Заворачивание за угол – по малой нужде… Мысленный и неутешительный подсчет растраченных средств… Иваков плелся /из пункта А в пункт В/ - так отчего-то вспомнились ему строчки из задачников младших классов… Стало грустно до слез… Как-то за все сразу грустно… Но снег падал и успокаивал… Милый снег – он успокаивал, как мог…

***

…Снег на шапках не тает…
Я – считываю с лиц
Лица – меня считают –
Походя – прошлым
Мгновеньем –
Мановеньем
Ресниц
Что брошено
Или – потеряно –
Ветрено –
Все метелью взъерошено…

***

/Потому что…/

…Снег падал в воду
Бесследно снег мок –
Лужась зримо…
Снег падал вниз
Вверх он падать не мог –
Лужи мимо…

***

- М –

…Лучше верить безосновательно, чем основательно не верить…

***

…Дети 70-х… - знали ли они что-нибудь об абрикосах?.. Хотя, возможно, большинство детей тех лет имели представление об абрикосах – по картинкам в учебниках биологии, по редким поездкам с родителями на юг, по нечастым посылкам от родственников с юга (полумятые синякастые подобия абрикосов), ну и конечно, не исключено – по телевизору… Но далеко не все дети внимательно и пытливо изучали учебники, про юг – большинства - речь вообще молчит, про родственников, кстати, тоже, по телевизору?... А что за программа такая?.. «Сельский час»? «Клуб кинопутешественников»?.. Возможно, какой-нибудь фильм… Возможно…
- Авторское отступление – «Я вот, например, до сих пор путаю абрикосы с персиками… А вроде как и читал, и ездил, и смотрел…»
…Одного мальчишку звали «Компот» - это конечно кличка… А теперь проследим этимологию этой самой клички… Итак – фамилия его была – Прокофьев… Была изменена – (а как же иначе) - и звучала затем не менее звучно и ярко – «Композитор» (это уже как вы поняли – кличка)… Ну и далее – «Компот»… Заметьте – не «Смычок», не «Нота», не даже «Пюпитр» (по смыслу казалось бы)… Нет… - именно «Компот» - по созвучности…
…Абрикосов… Мужчина – за 30… С бледным до прозрачности лицом, глазами голубыми и вопросительными, светло-медными волосами… Утончен, но не до худобы – а так - /от среднего к изящному/… Рост невысокий… Одежда скромная, не броская… Более /незаметен, нежели привлекает внимание/… Пальцы тонкие (но не нервные – по напрашивающейся аналогии с типичными для литературы описанием интеллигента). P.S. /Речь идет о массовой литературe… Маргиналам литературным – на подобные описания – плевать/…
- Авторское отступление - «Всегда хотел быть маргиналом /от всего/… - едва не уподобился /массовости/, хотя и /маргинала/ не заслужил (см. выше)»…
В детстве Абрикосова дразнили - «Коко»… Проследим, откуда этакое взялось… Однако, сие будет лишь догадка… Абрикосов неплохо, даже очень хорошо рифмуется – с Кокосов… Хотя и примитивно ( но для массовой литературы – нормально)… А нормально, как мне говорили взрослые в моем детстве - /это на троечку/… Абрикосов – Кокосов… Похоже, что «Коко» - сокращенные Кокосов…
…Коко вырос, отделался от сомнительной и богатой на подростковые образы клички (здесь речь должна пойти о яйцах… - но не тех… А о каких Вы сейчас подумали?)… Итак, Абрикосов вырос… Окончил филфак и стал работать в архиве… Это невероятно, но он сидел за своим столом в черных нарукавниках, которые ему сшила его заботливая матушка… Видели б его бывшие одноклассники… Абрикосов не любил их вспоминать – он от них натерпелся – мелких унижений и крупных издевок…
…Абрикосов жил вдвоем со своей любимой матушкой… А еще он любил кресло-качалку, плед и кота… А еще больше – сидеть в этом кресле, укрывшись пледом, с котом , урчащим на его коленях… Дремать и слушать, как матушка что-то там обсуждает по телефону со своими (увы, уже немногочисленными приятельницами)… Диалоги длились часами и Абрикосов под них засыпал… А потом матушка его будила к вечернему чаю… Все это происходило, естественно, вечером после работы… К слову сказать – Абрикосов не любил выходные… Он долго спал и к вечеру – его милый сердцу ритуал был не таков, как в будние дни – не дремалось в кресле после ужина… А это так здорово…
…Однажды Абрикосову приснилась боль… Боль буквально прожигала правый бок и даже отдавалась в ноге… Абрикосов в ужасе проснулся – куда раньше положенного… Боль оказалась явью… До утра он домучился – нет/нет не от самой боли, но от страха перед болью… Что? Отчего? Даже вопрос – За что? – имел место быть в сонме риторически-судьбоносных вопросов… Матушке он ничего не сказал - /что расстраивать-то… - хороший сын/… Хотя она отметила за завтраком его особую бледность и усталые глаза… Даже кот смотрел в этот момент на Абрикосова как-то очень серьезно… И Абрикосов, помнится, тогда неприятно испугался этого взгляда – помятуя о том, что кошки видят то _ чего людям не дано… И что он мог такое видеть?...
…Пока матушка мыла посуду, сетуя на почти не тронутый Абрикосовым завтрак, тот тихонько (опять же, дабы не беспокоить любимого человека) – отзвонился на службу и взял отгул… Но дома сидеть не стал – поскольку – это выглядело бы без объяснений - нелогично, а вышел из дома вовремя и пошел /стиснув волю в кулак и скрепя сердце/ - дисциплинированно пошел в больницу… Как учили – заболел, иди к доктору – вот он и пошел…
…Настроения были пасмурные… Коко спешно двигался, хотя спешить было некуда… Навстречу ему попадались люди – сами в себе – безучастные и торопливые… Даже маленькие дети, едва поспевающие за своими мамами – на длинном соединении рук – были по-взрослому серьезны и молчаливы… И собаки и кошки – тоже были /так себе настроением/… Больница пахла больницей – с нескольких десятков метров – это был тревожный запах – от которого хотелось признаться во всем – даже в том, что не совершал… Дверь была очень тугая – как будто Судьба в последний раз пыталась дать понять Абрикосову - мол, не ходи туда… Но дисциплина… Также, в момент открывания двери Абрикосову пришла в голову мысль – «Как такую тугую дверь может открыть ослабленный болезнью человек?..»
…Внутри больницы было душно и как-то неприятно влажно… Очередь к окну регистратуры тянулась медленно – за это время возможно было перезаразиться всеми тутошними болезнями – причем – от некоторых умерев, а от некоторых - излечиться… Из регистратуры послали к терапевту…
…Врач, женщина. Немолодая, но юркая – бегло оглядела вошедшего и – еще более бегло пролистала принесенную Абрикосовым регистрационную «карту»… Абрикосов скромно сел на стул… Он ощутил крепость и надежность этого стула – коего назначение было – в буквальном смысле слова – поддерживать трясущиеся ноги посетителей… Доктор скользнула взглядом по Абрикосову и в ее глазах проблеснуло что-то вроде досады… А может ему так показалось… Он неуверенно, но достаточно точно рассказал о случившемся, однако не дойдя до – ощущений во сне – это Абрикосов посчитал слишком личным, тайным даже… Вспомнил Фрейда – лишь на миг… Доктор слушала и что-то записывала – казалось, будто прилежная ученица – фиксирует каждое слово любимого учителя… Потом вдруг она (мгновением обернувшись доктором) спросила: «Пьете?»… Вопрос показался Абрикосову даже оскорбительным… «По праздникам…» - сухо сглотнув, вымолвил он… И вспомнил матушкину наливку в хрустальном графинчике, к которой они вдвоем редчайшими случаями прикладывались – в основном – с радости…
…»Водку надо пить…» - не с того ни с сего бросила юркая женщина, хлестко поднявшись из-за стола… Эти слова едва не добили и без того трепещущего Ко-Ко… Они показались ему кощунственными и глумливыми… А еще врач сказала – слегка как бы выпроваживая пациента из кабинета – что неплохо бы было сделать рентген и что на ранних стадиях излечим даже рак… В коридоре Абрикосова мотнуло к блекло-синей стене… Стена была колко-шершава… Несколько голов сидящих неподалеку на скамеечке под фикусом (неизменным атрибутом больничных интерьеров) посмотрели на Ко-Ко участливо и задумчиво… Они ждали своей очереди туда – откуда он уже вышел… Внутри Абрикосова все не сглатывалось и хотелось в туалет…
…Дверь туалета была коричневая… Вверху был невзрачный (закрашенный, а затем отскобленный) треугольничек - /символ пола/… Этот треугольничек был острием вниз… Предполагательный кружок над треугольником куда-то девался… Теперь Абрикосов мучительно сопоставлял трансформацию /геометрической фигуры/ в пространстве – с правильностью своего выбора… Ручка двери оказалась липко-влажной – однако назад хода не было… Абрикосов брезгливо оттолкнул от себя дверь и вошел… Внутри туалета было прохладно… Пахло тяжелым застоялым запахом крепкого дешевого табака… Посередине туалета, который состоял из двух кабинок и умывальника, стоял старичок… Он пытался застегнуть ширинку своих мялых брюк – но видно не получалось – пальцы не слушались… Светлая ткань одной из его штанин была в каких-то темных разводах… Старичок, как-то извиняючись, посмотрел на вошедшего… Абрикосов юркнул в кабинку… Его сердце усиленно билось, перед глазами плавали красноватые окружья… После долго мыл руки ледяной струей воды, маленький кусок мыла совсем не мылился и руки казались грязными…
…Вот наконец и небо… Какое-то белое – словно безразличное… Абрикосов медленно шел домой… Проходя мимо магазина – он вспомнил про водку, но зашел и купил кефир…
…А потом был любимый вечер – и кресло и кот и мамины разговоры… И сон был… И утро… И не было боли…

***
- Необратимость мер –
…Я пришел, чтобы дать – не берут…
…Я пришел, чтобы взять – не дают…

***

…Ты ломишься в дверь
Хоть руки разбиты…
А.Макаревич

…Над головой крылья ворона –
Луч света в глазах погасили…
Отворяется в другую сторону –
Дверь – совсем без усилий…

***

- М –
…Быть свободным от бесчеловечности – и есть /Идеал Свободы/…

***

/Беглостишие/

…Анфас и профиль – лица ракурсы… - шагая по улице – внутренне радуюсь… - созидательным мыслям, благим… - Жизнь Душою – возносится гимн… - над головой Солнце, под ногами тень – тоже ракурсы – составляют что день … - вот так и бывает – от случая к случаю – гармония ракурсовых многосозвучий…

***

/Беглостишие/

…Снег заблестел – проникшись электричеством от фонаря - Тело продрогло без тела – не свыкшись с одиночеством – мебель сквозь – где ты, а где я – что имя без отчества…

***

- Мелкие истории –

…Одна девушка принесла мне булки (сама испекла)… Булки были черствые и сухие… А она мне говорила, когда я их, из уважения к ней, буквально грыз (болезненно), что мечтала она – о пышных и мягких (булках)… И сама девушка была тощая и нескладная, вся какая-то угловатая… А я мечтал – о пышных и мягких (формах)… Ничего ей не сказал… И даже не пытался… Но вот изжога только…

***

- Мелкие истории –

… - От этого можно устать?...
… - От чего?...
…- От вечной нехватки денег…
…- Конечно… и что?...
…- Хоть в петлю лезь…
…- Ну в петлю не надо… Вот был у меня такой случай… Встречался с одной особой… Молоденькая такая… Думал, и не взглянет на меня… Ан нет – и взглянула и на свидание пошла… А мне деньги, как назло, за картину не выплатили – аванс выплатили, а остальное, говорят, в рассрочку… Так мы накануне аванс пропили… Пришел я перед свиданием за /рассрочкой/, а они мне ответствуют, извиняючись – нету, мол… Сами на бобах… А картина твоя вон – можешь забирать… Я- при параде, в хорошем настроении, еще вчерашний хмель играет во мне – а они вот на попятную… Куда теперь?... Явился на свидание понурый и мятый – весь лоск пообтерся о быт… А она – ничего… Ладно, говорит, не печалься – нет денег и нет… Пойдем по парку листву пинать… Успокаивает эдакое занятие… И шелест листвы – что шелест купюр… Тут тебе – и романтика и грезы… Так вот и гуляли… Так что все зависит от девушки… А ты – в петлю…

***

- Мелкие истории –

…Я проснулся рано… Но все равно проспал… Одна нога ходила хуже, чем другая… С лицом тоже было что-то не то… При первой мысли о предстоящем – оно пергаментно скукожилось… В кухне было прохладно… Я открыл холодильник, оттуда пахнуло чем-то испортившимся… Что-то покидал оттуда на стол… Наспех позавтракал… И побежал… Та нога, что хуже ходила – разошлась, а вот другую стал натирать ботинок…Лицо пыталось не выражать ничего, кроме – целеустремленности… Скукоженность – разгладилась… День прошел на редкость удачно… Вернулся домой поздно… В кухне было уютно и тепло… Открыл холодильник – оттуда ничем не пахло… Размеренно поужинал – прислушиваясь к счастливым внутренним ощущениям… Лег в постель… Перед тем, как уснуть, вспомнил об утреннем запахе из холодильника… Видимо, то, что испортилось – было с утра съедено… Но эта мысль не повлияла на ладный, чуть замедленный ток предсонных мыслей… Мягко улыбнулся… Лицо было податливо, выражало и тени чувств… Уснул…

***

- Мелкие истории –

…Ее скромность не ведала никаких /разумных/ границ… Она (скромность) была за пределами… Пределы были неведомы никому… Родители пожимали плечами… Учителя разводили руками, а она все молчит и глаза низом… Весь пол бывало рассмотрит, каждую царапинку на паркете, каждую трещинку на плитке… Рассматривает и вздыхает… Только во сне не боялась широко открытыми глазами на /мир/ смотреть… И тот /мир/ ей благоволил… Так и выросла… Грянул последний звонок… Она это слышала… Было шумно на выпускном вечере… Под ее ногами было пестро от лакированных туфелек, ботинок, фантиков от конфет и шкурок лопнувших шариков… Вдруг к ней подошли черные ботинки – прямо вплотную к ее плетеным босоножкам, в одной из которых высунул язычок чуть сползший розовый следок… Вверху, над ее головой, что-то басовито пробурлило… Очнулась она уже в странном положении мягкого кружения вокруг своей оси… Играла медленная музыка… Черные тупоносые ботинки и рыжеватые плетеные босоножки осторожно перетаптывались подле друг друга… Потом вспыхнул свет, музыка изменила ритм – и черные ботинки, лихо развернувшись, ринулись прочь из /круга зрения/… ………..
……………………………………………………………………..
Прошли годы – она-таки прозрела этот Мир… Он оказался совсем другой, нежели тот, что за закрытыми глазами – но интересный и привлекательный – по-своему… Чтобы это понять, потребовалось – смелость и время… Скромность осталась – но оказалось, что она укротима… Итак прошло время… - а она так и не помнит того мальчика, с которым танцевала на выпускном… Ботинки были черные и тупоносые…

***

… Воля – есть /умение/ сосредоточиться на главном… Аккумулятивность Энергии…

***

…То ты Жизнь испытываешь,
То Она – тебя…
Одно – исторгаешь, другое – впитываешь
Во Любви – убиваешь, ненавидишь – любя…

Жизнь – палкою представляется…
Палкою о концах о двух –
На которую Бог опирается –
Вечностью походя, переводя Дух…

***

- М –
…Вечность может тебе не простить – того мгновения во времени Жизни, что ты не нашел ради Нее… (ради себя в Вечности)…

***

- М –

…Личностная Духовность – это то, когда рядом с тобой любой человек чувствует себя Человеком…

***
…В себе не уверенны
В других – тем более
Глубину чувств мерием –
Душевными болями…
Всхлипами, да слезами
Правдой – горькими, сладкими – в лаже
……………………………………………………..
А слов главных – так и не сказали –
Пусть нуждались в них очень даже…

***

…Как много дорог, как много –
Столько же – сколько глаз
Отсюда до Бога –
Как от Бога – до нас…
И. Уткин

…Мы все здесь так низко –
Бог так высоко…
До Бога так близко, не далеко…
И мысль – расстояние
И шага размеры…
Бытие – испытание –
Поиском Веры…

***

- М –

… Пост – это то, что ради себя – но во Имя Бога…

***

… И вблизи можно не повстречаться – Повернуться спиной – И стать, словно стеной – Глухою – Не достучаться…

***

- Мелкие истории –

…Жарко, душно… Воздух шершавый для дыхания… Как черный войлок… Потому что – ночь… Форточки – настежь… Окна – настежь… Ни сквознячка… Еле заснул… Сон на поверхности яви… Отмели сна на иссыхающей реке измотанного усталостью бодрствования… Сознания, отягощенного собою… Ни сквознячка… Четырехугольность статики… Дыхание не глубокое,.. частое,.. сбивающееся,… Сбивчивость – словно спотыкание – мешает проникновенности забвения … Сознание вздрагивает…
…………………………………………………………………………………………………………….
…Вдруг звонок… Вроде бы только несколько задремал… Это подобно неуклюжему падению… Уже чувствуешь – что не упасть не можешь – и падаешь… И видишь себя со стороны чьими-то чужими глазами… И обидно… И болезненно… Сердце бьется чувствительно… Биения ощущаются даже на слух…
…………………………………………………………………………………………………….
…Трубка телефона в чуть дрожащей руке… Он слышит ее голос… Тоненький и далекий… Она что-то говорит, но пока ничего невозможно понять… Вчерашним вечером он проводил ее в аэропорт… И вот теперь она что-то говорила об отмене рейсов, предчувствии и желании вернуться домой… Он будто отмахивается ото всего этого в буквальном смысле слова и жеста – машет в темноте свободной от трубки рукой, полулежа в постели… Говорит нервозно и почти грубо… Резко прощается… Отводит трубку от уха… В трубке звучит ее голос – звучит на отдалении еще более тоненько и слабо… Он замыкает его – положа трубку… Шумно выдохнул все эмоции… Неожиданно скоро уснул…
…………………………………………………………………………………………………….
Ее самолет, самолет, на котором она летела – разбился той же ночью… В тот момент, когда он об этом узнал – это было днем следующего дня – душевное равновесие навсегда оставило его… Произошел какой-то внутренний крен со скрежетом и дымом… Его словно лишили костей – он весь обмяк и обезразличился… Глаза опустели жизнью…
…………………………………………………………………………………………………….
…Порой ночью – жизнь возвращается к нему… Он неожиданно просыпается… Ему кажется, а может действительно слышится, что звонит телефон… Хватает трубку и мучительно – до дикого безумия – вслушивается в бездну Вселенской пустоты – откуда – нкт/нет – да и доносится ее тоненький голос, просящий – всего-навсего – простого человеческого участия…

***

…Сердце мое кувыркается –
Может, тесно в груди?..
Предстоящим – на ощупь – мается
Зримо – тем – что уже позади…
Неустойчивость вечная в этом
Вдохом/выдохом – жизни путь мечу
Перекрестьем всех сторон Света –
Душа с Телом – пред Богом – венчаны…

***

…Из Жизни есть выход в Смерть
Из Смерти в Жизнь – не иначе как…
Переходами память стерев
Пустотою начала означим…

И далее – тот же путь
Что Душе открыт – будто вдруг –
И с него никуда не свернуть
Потому как замкнулся он в круг…

***

…Воздух стал суше
Пронзительней звуки
Красные уши
Озябшие руки… -
Длинные ночи
Короткие дни… -
Сосредоточие
Осени…

***

- 1 –

…Да вот только все – в разные стороны –
Хотя цель у нас – одна…

***

/Состояние с элементами визуализации/

…Я сегодня рассеян
Рассеян – как дым
Сквозь меня очертанья
Мира видны…

***

- М –

…Раскрыть в себе Качество – дорожить прежде всего чьей-то Жизнью, а не своей – в этом /по большому счету/ - и есть смысл человеческой Жизни…

***

…Лучи скосили Землю
От Солнца до меня
Теперь не грех и выпить –
Коль Мир весь окривел…
А может это Солнце
Желание мое
В тончайшем сопричувствии
И в цвете золотистом –
Явило тотчас в Мир…

***

…Белое с Черным смешалось –
Так получился Вечер…
Красное с Белым смешалось –
Роза так получилась…
Небо с Землею смешалось –
Миру явлен Человек…
Чувства тем самым смешались –
Где в Чистоту, а где в Грязь…
………………………………………………………………………….
Ощущенья становятся Жизнью
Жизнь оглашается криком
Смерть – это то, что не сразу
За Смертью – бесцветно и тихо…
…………………………………………………………………………..
Но может быть, Лик Провиденья
В – тот самом – слепом Бесконечии
Из Вечности сцедит мгновенье –
Той капелькой буду Я вновь…
Живою водой или Мертвой
А может быть, капелькой цвета
С другою что каплей смешавшись –
Травинкою в Жизнь прорастет…

***

… Возраст – это ответственность…

***

- 2 –
…Да вот только все в разные стороны –
Хотя цель-то у нас одна…
Вроде все-то мы делим поровну –
Чуть-чуть обретя иль сполна…
И Душа от этого мается
Но вдруг кажется – со стороны –
Будто Крест в отношеньях читается –
Что хранит – покуда верны…

***

- ПМ –

…Это был зуб, который он не должен был замечать… Точнее – отсутствие зуба… Она улыбнулась так широко, что не заметить /отсутствие/ - было просто невозможно… Причем – улыбнулась вовсе не ему… Ему она пыталась улыбаться как-то кокетливо, а может – это надлежало понимать – как нечто загадочное… Словом – получалось не очень-то естественно… Как-то раз одна его хорошая знакомая сказала – мол, если любишь – недостатков не замечаешь… А он заметил… И не мог забыть… И закралось сомненье… Будто кариес тончайший белизну здорового зуба … И сомнение было неуемно, его невозможно оказалось забыть или же замолчать… Оно ныло – образовывая в зубе дупло все больше… А потом зуб пришлось удалить… Сквозняком выветрило остаток чувства, почти ничего не осталось, кроме как - некой досады – о потерянном ли времени или – о не сложившемся…
… Они сидели у нее дома… О расставании – пока ни слова… Авось наладится… «На авось не надейся»… - проблескивала в его голове прописная истина времен школьной поры… «Не надейся» - назидательно говорили бывало учителя нерадивым ученикам… А он был из /нерадивых/… «Эх, школа, школа»… - подумалось как-то благостно ему… Вдруг ему в нос попала мошка, едкая такая и щекотная… Стало невыносимо до слез… Он мгновенно зашмыгнул мошку глубже и сглотнул… А что было делать – не отсмаркиваться же… На вкус мошка была – никакая, а по ощущениям – шершавая… Он запил вином – благо было – допивали уже вторую бутылку… И тут он обратил внимание на то, что вокруг очень много мошек… Черные, мелкие точки нестройно сновали – туда/сюда… По всей видимости это была цветочная мошкара… У нее вообще было много различных горшков и горшочков и баночек из-под майонеза… Отовсюду прорастали хлипко-зеленоватые стебли… Все эти представители флоры – были хаотично расставлены по всей комнате… Видимо насаждения были чрезмерно сдобрены влагой, коя и создала благоприятную среду обитания - всей этой гнуси… Его с ней отношения еще не обрели ту фазу /простоты и бытовой доверительности/ - когда можно было бы легко обратить внимание на эту проблему… Например, замахать руками со словами – «Что за гады здесь разлетались?»… В /бытовой доверительности/ (ее глубинной фазе) – можно даже громко пукнуть и вместе весело над этим посмеяться… А пока они пытались не замечать гадких созданий и разговаривать о чем-то /почти неземном/… Потом он выпил еще бутылку – уже один – и несколько окосел… Она, видя его подобное состояние – вдруг вспомнила про свою маму, которая якобы должна вот-вот вернуться с работы…
…Собирался он ватно… В голове было шумно… Они стояли в прихожей… Тут он зачем-то предложил прогуляться… Она как-то раздумчиво отказалась – объяснив это тем, что не хочет, чтобы во дворе ее видели с ним… Сознательно, нет ли – она его этим очень обидела… /Видели с ним!!!/… - он же не какое-то там чудовище, чтобы его чурались… И потом – зачем тогда все эти встречи, дурацкие разговоры, фальшивые улыбочки, придыхательные поцелуйчики в щечки… Зачем все это было!?... Хотя ладно – по всей видимости /накал страстей/, точнее /сквознячное охлаждение накала/ - было обоюдным…
…Он послал ее подальше… Да, да – именно так, прямо в этой прихожей так и сказал – «Да пошла ты!..» Видели бы вы ее глаза… А глаза, справедливости ради надо заметить – у нее были действительно красивые, хотя подчас – несколько глуповатые… Так вот в этот /прощальный момент/ ее глаза преобразились – в них был и вызов, и отчаяние и страсть одновременно… Вот иногда /какими средствами/ можно – хоть что-то /разглядеть/ друг в друге…

…Потом он долго спускался по лестнице… Даже как-то очень долго – хотя ее квартира находилась на втором этаже… Проходя мимо одной из дверей, внимание его привлекла большущая круглая дверная ручка, похожая на половник… Он нагнулся к этой блестящей диковине, отразившись в ее оптической зеркальности – своим лицом… Точнее – красным рылом… Во время натужного поклона он покраснел – ну и плюс физические возможности изменения реальности изображения, обусловленные формой вышеперечисленного предмета…
…Настроение – никуда… Улицы, уже вечерней – он не замечал… Была осень, холодно и от этого было хорошо… Он уходил все дальше от ее дома – уже ни о чем не сожалея…

***

…Стол качнуло
Жидкости вздрогнули
Сознание очнулось – мир пьяный – не строгий Мир…
Мир пьяный – разлада Мир –
Внезапностью пробуждения
Похмельем разрушен миф
Альтер - эголицетворенья…

***

- ПМ –

… Судьба – это Суд Божий, что вершится на Земле… У всех разные Судьбы… У каждого – своя… Говорят, мол, нет на Земле Справедливости… Однако, справедливости ради, следует заметить, что все начинается на Небесах… Здесь же, т.е. на Земле - /этому всему начавшемуся там/ - находится лишь продолжение… С нашей /Земной точки зрения / - либо счастливое, либо не очень, ну и бывают совсем крайности… Стало быть - /этакая несправедливость/ - к Миру этому отношение имеет косвенное - /как следствие/ Небесных /первопричин/… Возможно – Небу видней… А люди-то что – они как раз пытаются как-то тут /все это/ - уравновесить… Придумывают законы на общее ,можно сказать, благо…
… Так он рассуждал… Тут как-то один его приятель, художник, прошел унизительную процедуру… Пришел этот художник на свою работу в Клуб Ветеранов Войны (правда, справедливости ради заметим) с опозданием на три часа – а ему тут же - «Ну-ка дыхни!..» Человек едва вошел в свою тесную кондейку, не успел толком дух перевести – а ему такое… Стоит зав. Клубом – женщина крупная с высокой на голове прической, возраста к шестидесяти годам, пахнет удушающее запахом сладких духов, пальцы в перстнях, голос зычный… Ветераны ее, между прочим, побаиваются, но руководитель она хороший…Вечера там, подарки к праздникам – все по закону и не без душевности ко всем дочерней… Но – строга… Его конечно, уже не раз предупреждали – как бы издалека… Но сегодня видимо, ее терпение лопнуло – стенд с поздравительной газетой отсутствовал при входе в ДК по причине своей неготовности – а кто причина? – художник… /Попался, художник!/…
…»Ну-ка дыхни!»… - стоит она, руки в боки… Старается вот за всех и за нерадивых в том числе… Ему даже жалко на миг ее стало… А для кого сия процедура более унизительна – для того, кто /выдыхает/ или для того – кто /вдыхает/?... Он не мог ей отказать и дыхнул… Похмельно, густо, вперемежку с озябшим с улицы дыханием и папиросным табачком…
«Ты уволен»… - только и сказала она, ничуть не пошатнувшись от его /драконьего напора/… Повернулась и пошла прочь… Ее тяжелая фигура с бутылированными икрами ног на тонких каблучках уходила вглубь пространства… Все дальше… /Как форма вынужденного одиночества/… Человек уходит от человека… Он вдруг попытался представить ее, лежащей в постели, голой, в кружевных одеялах… Но лицо ее не представлялось ему нежным и волос ее распущенных он тоже не мог себе представить… Таким образом, картина получалась скорее комичная, нежели чувственная…
…Ну так вот – художника этого выгнали… Дали – справедливо – под расчет и он, конечно, запил… /И если кто-то из вас скажет – да как так – значит, вы – не художник/ - вот такой простой тест…
…Художник пил три дня кряду… Он был далеко не молод – чуть за пятьдесят… Его сын и жена измучились с ним… Нет, вы не подумайте чего такого – он вовсе не был забиякой и от того его состояние , во всяком случае, со стороны – выглядело пронзительно грустным образом… Близкие его жалели… Жалели/жалели и решили лечить… Вот так… Вызвали родственника с машиной, дабы тот отвез художника в лечебницу для алкоголиков… Хотя, конечно, при художнике с его израненной душой и порванными нервами, это слово никто не употреблял… Говорили уклончиво – «Тебе надо отдохнуть»…
…Родственник уже дважды приезжал – а тот все не ехал… Ну не силой же брать человека – это же отвратительно для творческой личности… Дождались, пока у того кончилась выпивка и порешили совместно – мол, ты едешь, а мы тебе покупаем в дорогу… Договорились на две бутылки портвейна – первая – дома /на прощанье/, а вторая – по ходу - /чтобы путь был короче/ (это была формулировка близких, поскольку сам увозимый «отдохнуть» не торопился… Увели-таки, уже говорят вылечился – отдохнул, снова принимают, однако без пронзительной грусти… С огоньком… Устроился куда-то… Жизнь налаживалась… Вот такая Судьба…
…По делу он вспомнил про того художника… Сам был в положении весьма неопределенном – шел на день рождения к одному знакомому архитектору – без настроения и подарка… Настроения не было – боялся опять напиться, а подарка не было – по причине отсутствия денег… Еще вчера были, а сегодня – нет… Несколько раз думал развернуться и не идти, однако что-то мешало…
…Словом, появился так, шепнув на ухо /хозяину положения/ - мол, недоделал подарок, дескать, задумал тебе ремень в клепках сделать, да клей вот подвел… Завтра, стало быть…, ну, или после завтра - /на худой конец/…
…А хозяин не расстроился – свой (в общем-то) парень… Деньги всегда в долг дает…
…За столом вся честная компания… И художник тот, вышеозначенный – уже навеселе слегка, румяный… Налили все и сели… А хозяин, тот, который архитектор (занимающийся устройством дорогих интерьеров – чем не внутренняя застывшая музыка)? – тут и заявляет – «Не пь. Больше, все, завязал… Работы много… Здоровье вот тоже»… Н этом он чуть осекся и как бы украдкой, но в то же время многозначительно посмотрел на свою молодую жену, которая почему-то угрюмо смотрела в свою тарелку, гоняя вилкой по донцу скользкую оливку… Казалось, будто она и не хочет эту самую загнанную оливку, но просто ее дразнит… Оливка была обижена…
…Компания на эти слова дружно выдохнула и выпила – «За здравие архитектора!»… Не успели и к закускам притронуться, как хлебосольный непоседа – уже тут как тут – опять всем разлил… И выпить потребовал – «За дружбу!»… Ну как, знаете ли, за дружбу и не выпить – выпили… И пошло – поехало… Словно этот друг с цепи сорвался – наливает и наливает… И буквально за каждым из выпивающих стоит – и будто сам водку-то глотает – куксится, фыркает, крякает – «Эх, хорошо пошла»… говаривает, скоро закусывает и опять всем наливает назойливо – поговорить не дает… Напоил всех – вусмерть… И сам как бы лицезрительно напился – даже побледнел… Видимо, устал немного…
…Половина – за столом попадала, празднователь неугомонный – все (с теми, кто еще «лыко был в силах вязать» - «Давай на посошок!..» Словом – добил всех… Стол почти нетронутый с закусками остался… И двух часов не сидели – а все уже вповалку…
…За художником родственник верный приехал… Сгреб его в охапку, головой покачал, глядя на павших и безумного, но трезвого хозяина – и ушел… С телом…
…Кожемяка едва плелся по улице, благодаря Бога за дождь и холод – хоть сколько-то можно протрезветь… В голове был клин, в желудке – резь… Хотелось и есть, и спать – одновременно… Вдруг он разглядел сквозь расплывчатость очертаний мокрых ресниц – свет в знакомом окне… Видимость куксилась и слегка двоилась… Он несколько раз пересчитывал окна – сверху вниз и снизу вверх – покуда точно не определился, что свет горит именно в том окне… А вот с этажами не повезло – трижды /промахивался/… То выше зайдет, то ниже – словно путал кто… Может, Судьба… Какой-то злой нерусский погрозился /с лестницы спустить/ - когда он второй раз - опять перепутав квартиры – позвонил ему в дверь… Наконец попал-таки к ней… Она открыла и разочарованно удивленно произнесла : - «Иууу… Пьяный…»… Но все же впустила… И даже чаю предложила… Он сидел в ее комнате, он обжигался кипятковым чаем, стараясь громко не хлюпать… Видов на нее у него никаких не было… Просто так зашатало-замотало – можно сказать случайно… Зачем он зашел – сам не знал… А она и не спросила – вот и хорошо… В ее комнате было очень жарко и тесно… Там был шкаф, диван и пианино… Еще полки с книгами, два стула, заваленных брюками и свитерами… Он сидел бок о бок с черным обшарпанным инструментом… Она предложила сыграть, сказала, что написала музыку сама… Его это несколько удивило, но как-то отдаленно… Бывает от переполняемости эмоциями – восприятие притупляется… Защитная реакция психики…
…Удар по клавишам был такой силы, что он подскочил на стуле, ошпарился чаем и ощутил боль в голове… Это было вступление… Далее – некоторая пауза – и вновь – ба-бам!!!... Ее глаза остекленели и едва не выпадали из орбит… Неистовство музыки сотрясало его тело ввиду противоестественной близости пианино… Он жмурился, его начинало подташнивать… Тут он вспомнил, что некоторые музыкальные произведения состоят из нескольких частей и исполняются на концертах часами… Тут ему представились благодарные лица вдумчивых слушателей, чутко улавливающих каждые полнотки обожаемого маэстро… И цветы в руках… А он вот сотрясается и морщится, борется, понимаешь, с рвотными позывами… Тут он заметил краем прищуренного глаза, что некоторые клавиши от безумных ударов по ним исполнителя, запали вглубь и невозвращаются обратно… Это Напомнило ему полу беззубый рот… Таким ртом должен был улыбнуться маэстро, принимая цветы и овации после многочасовых сотрясаний воздуха… Еще через миг ему совсем поплохело… Видимо он побледнел… Она перестала играть и участливо на него посмотрела… Сухим ртом он прошелестел – «Мне пора…» и пошел в прихожую… В коридоре было темно… Он жутко ударился обо что-то ногой… Это несколько отвлекло его от тошноты, однако усилило головную боль… Наконец она зажгла свет… Он вылетел из квартиры, даже не завязав шнурки… На лестнице ему подумалось – если он встретит сейчас /злого нерусского/ - точно /отдаст концы/, /двинет кони/, /склеит ласты/, /сыграет в ящик/… Фразеологизмы подобного рода вертелись в его гудящей голове… Наконец улица, глоток жизни… Черное небо, изморось и холод… горящее лицо приятно повлажнело… Несколько глубоких вдохов прохлады успокоили клокотания /внутреннего мира/… Заметно похорошело…
…Как он дошел, он не помнил… Однако помнил на следующее утро вчерашнее ощущение какого-то /освобождения/… Вот только от чего – так и осталось для него загадкой…

***

- ПИ –
- Она и … -

…А как вам одной в постели?... Когда холодно до дрожи или когда удушливо жарко?... Когда совсем не спится.., когда хочется завыть, встать, раскидать по комнате все, что свойственно домашнему порядку – уютно лежит на своих любимых местах… Поменять этот весь порядок – отчаянно поменять – с воплями – одеяло на шкаф закинуть, простыни – на люстру, подушку в форточку выпихнуть, рубаху ночную сорвать с себя и … отхлестать ей себя – за то, что такая некрасивая, такая неудачливая, за то, что одна… Может этакая встряска хоть что-то изменит… И жизнь наступит другая… Такая жизнь, какая в далеком детстве виделась – Демонстрация 1 Мая… Я иду – нарядная и веселая, рядом со мной – высокий мужчина – это мой муж, у мужа на закорках – маленький мальчик с флажком в ручке – это наш сын… А кругом праздник – песни бодрые, шарики воздушные разноцветные, транспаранты… И мы – такие счастливые и все вокруг счастливые… Что… Я о многом мечтала?... Стою вот сейчас посреди своей комнаты – ночь, одеяло на шкафу, с качающейся люстры простыня свисает, босая, волосы в разные стороны и подушка в руках… Все.. Сил больше нет - не6 стану подушку в форточку заталкивать… Падаю на постель, поджимаю ноги к животу, натягиваю на них рубашку – лежу, словно в коконе и тихо плачу… Мне почти сорок, я умираю от одиночества, спасите меня…
… Мне очень нравится запах тлеющей влажноватой осенней листвы… Он меня опьяняет… Я его вдыхаю – несколько издалека – когда он уже перемешался с прохладным воздухом… Вдыхаю и закрываю глаза… И чуть задерживаю дыхание… Бархатный такой запах, успокаивающий…
… Я на даче у своей подруги… Мы сидим за столиком, близ ее маленького домика и пьем из самовара чай… Подруга пригласила меня пособирать яблоки… Их так много нынче – некуда девать… Мне они тоже не нужны, но надо выручать – отнесу потом на работу – угощу девчонок… Хотя наверное и они принесут таких яблок – чуть кривоватых и побитых… Такие уж у нас сорта… Это похоже на Пасху – там яйцами обмениваются, а здесь – яблочками… Но ведь сердечно же…
…Так вот, сидим, пьем чай – наслаждаемся… И тут гости… Ее, подруги, сосед по даче со своим приятелем – заходят «на огонек»… У нас чай с яблочным пирожком, а у них – водочка… Сели – чуть выпили – разговариваем… Погода несколько пасмурная – но нам тепло и спокойно… Листья опадают зримо и еле слышно – иной прямо на стол норовит… Желкто-зеленые резные, или красные – продолговатые… Чай остывает, в воздухе появляется видимая взвесь – мне пора ехать домой…
…Соседский приятель вызывается меня проводить – да пожалуйста – неспешный поезд – слово за слово – почему бы и нет… Я – в резиновых полусапожках, старой куртке, джинсах, волосы – в хвост… Да еще сумка с яблоками (из нее так душисто пахнет)… Сама себе не нравлюсь – да ладно – не собиралась флиртовать, глазки строить и вообще – я на отдыхе… А что до него – так он мне не нравится в общем-то - лет шестьдесят на вид, лицо строгое, в резковатых зигзагах морщин, глаза глубокие и темные… Ежик седых волос… А вообще – выправка у него ничего – военная…
…Едем… Беседуем… Оказалось – действительно военный, в прошлом конечно… А сейчас - так на пенсии – путешествует вот по старым своим друзьям-приятелям… В нашем городе проездом – на денек/другой…
…Вы не поверите… Наваждение какое-то… Не знаю, как так получилось – что могло изменить прежний «порядок вещей» - только остался он в ту ночь у меня… Сроду такого не было – чтобы так - в первый же день знакомства – и сразу вот… Бывало ведь – что месяцами – встречаешься с кем-то… А тут – вдруг…
…Так и стали тогда с ним жить… Человек он был немногословный, резковатый…Все бы ничего, да вот только какая-то нетерпимость в его глазах проблескивала… Смотрит бывало – аж мурашки по коже… Но иногда отмякал, как-то по-детски, прижимался к моей груди, я его по голове гладила… Только глаз в этот момент никогда не видела, а может, боялась видеть… Про жизнь свою прежнюю – коротко рассказывал: служил по гарнизонам разным – от Севера до Юга, жену похоронил, детей не нажил… Вот и вся его история… С виду неуязвим… Вот только ночью бывало во сне – забеспокоится вдруг – то зубами заскрежещет, а то будто всхлипывает… Я все слышу – сплю поверхностно – но ему об этом не говорила… Странный он какой-то со своей охраняемой бдительно тайной… Он-то особо не лез в мою прежнюю жизнь, вот и я его жизни не качалась… Главное – вместе мы… Не одна я теперь… Может и не так все мечталось, но не одинока же…
…Была у него особенность интересная… Сядет бывало вечером за стол, включит лампу и вперится взглядом своим в старую карту… Карту эту он видимо везде с собой возил, она от времени и постоянных сворачиваний в местах сгибов почти прозрачная стала, ветхая… И так каждый вечер – разложит и пытливо смотрит… Однажды спросила – цыкнул, даже не повернувшись в мою сторону…
…Прожили мы таким образом месяц… Привыкла я к нему как-то так… О дальнейшем не спрашивала… И он этих тем не поднимал…
…Однажды пришел домой с чем-то длинным зачехленным в зеленую камуфлированную ткань… Открыл – я так и ахнула – ружье… А он, видя мою реакцию, усмехнулся и говорит : «Сезон охоты… Пойдешь со мной на уток?»… Мне интересно, никогда на охоте не бывала – согласилась, конечно…
…Дождались выходных, собрались, поехали… Сначала на поезде долго, потом еще на автобусе… Глухомань страшная… Я устала в дороге, а он с присущим ему аскетизмом – ни слова – настраивался, видимо… Потом – дебри лесные… Лес показался мне каким-то колючим и неприветливым… А еще в середине дня дождь пошел… Его-то экипировка – хоть куда, а моя – никудышная – промокать стала, иду, замерзаю…Единственное что – привал сделали – передохнули, горячего чаю из термоса попили, да бутерброды съели – полегчало… И дальше – все глубже в чащобу, едва за ним поспеваю, но все же семеню сзади, спотыкаюсь… Он такой блестящий в плащ-палатке впереди возвышается, а я вся нелепая какая-то – куртка обвисла, косынка набок, волосы из-под косынки – охотники…
…И вдруг раз – и просвет среди деревьев… Он мне знак рукой делает – дескать, стой… Я стою, даже почти не дышу… Полазил он где-то там и тихо позвал меня… Вышли мы на болото, как в сказке вид – среди леса травы высокой – темная стоячая вода и небо в ней отражается… Показывает мне рукой – жестом стало быть – мол, залегай тут и сам садится… А куда садиться-то – травища сырая… Я стою, а он как схватит меня за рукав, чуть не оторвал – и к земле пригнул… Я на корточки рядом с ним осела… А он палец указательный к своим губам поднес – тихо мол… Недолго сидели, у меня уже ноги стали затекать… Тишина, только дыхания наши слышны… На миг ощутила какое-то даже единение с ним – ведь старается, как может, по-своему… На охоту вот взял – а здесь свои порядки, согласилась, вот – терпи…
…Вдруг шум вдалеке – скользящий такой и в то же время хлопающий – и – Бац!Бац!... Хлестко/болезненно по ушам резануло страшным звуком… Упала я на спину, мгновенно на живот перевернулась, сгруппировалась, голову сжала руками – про сырость и холод позабыв… Затем, чувствую, он меня за плечо теребит – вставай… Я поднялась, а у меня ноги трясутся и озноб бьет… Дымом каким-то резковато пахнет… Поняла – что стрелял он… «Убил одну вон…» - процедил сквозь зубы… - «Полезай за ней…» Последние слова его я сперва и не расслышала… Мгновением другим показалось мне – будто шутит он… Я улыбнулась как-то растерянно… И тут его жесткий глубокий взгляд стал пронзительно злым, почти белым : «Полезай за уткой, тебе говорят…» Мое сердце оборвалось… Как под гипнозом стала я раздеваться, ни холода не чувствуя, ни унижения… Разделась довольно быстро… Вода ледяная… Я вхожу в воду и тела от страха не чувствую… И мысль такая – может, это все-таки розыгрыш такой… Обернулась – и укололась о тот же нечеловеческий взгляд… Благо, плыть было недалеко… Доплыла, вытянула убитую утку из камышей за крыло… Утка тяжелая, кровь по зелени осоки тянется за ней… Мысль – «А как же плыть-то обратно, куда утку пристроить?..»
…Словно мысли мои читает он и уже кричит с берега – «А ты ее в зубы возьми…» Плыву обратно и плачу, ничего впереди себя не вижу… За шею утку взять не смогла – уж больно нежная шея у нее, безвольная.. За краешек крыла попробовала… Крыло оперением жесткое, вкус солоноватый… Стиснула зубы… Доплыла, уткнулась руками в берег… Его черные сапоги, мокрым переливаясь, в лицо мне выставились… Он добычу принял у меня – изо рта, руки даже не подал… Отошел… Выкарабкалась, оделась, сотрясаясь… Не помню, как добрались домой… Ничего не помню…
…Не помню и ночь как прошла… Только на утро никого в доме не оказалось… И ни следа его былого присутствия… Лежала на кровати и думала – может все это пригрезилось мне… Так бы и посчитала – если бы в ванной не наткнулась на груду своей мокрой одежды с приклеившимися елочными иголками…
…Прошла неделя, другая… Я, слава Богу, не заболела… Видимо потрясение психическое застило физическую немочь и уязвимость… Хожу на работу, дело клонится к зиме… В квартире пусто и одиноко…
…………………………………………………………………………………………………….
…………………………………………………………………………………………………….
……………………………………А как вам одной в постели?.................................................

***

-ММ-

…Возможно, когда Человек умирает – его Душа /олицетворяется/ - самым светлым моментом жизни этого Человека… И является Богу – счастливый… От этого Бог не ведает того – что происходит /здесь/… Метаморфозы Души – именем Бога … или же во имя Его………

***

- Мелкие истории –

…Маленький мальчик боялся чьих-то похорон…О своих в детстве не помышляют, ввиду – может еще некоторой скудости представления, а может ввиду врожденной подсознательной уверенности в том, что Смерти нет…
… А чужие похороны - это ритуал… Причем с атрибутикой страшной – так виделось тогда малышу… Крышка гроба у подъезда – и все - /ушла Душа в пятки/… В тот же миг в носу возникает запах еловых веток, что выкладывают по ходу уносимого в катафалк тела, а в ушах – навзрыдные звуки похоронного марша… А покойник – в гробу на кухонных табуреточках… Однажды мальчик проходил мимо и увидел профиль усопшего – пронзительный и четкий, бледный профиль на фоне траурных одеяний бабушек и женщин с размытыми слезами красными глазами… И всхлипывания… И кого-то под руки поддерживают – и тут неожиданно – сочнейший звук музыки похоронной… Мальчик – чуть не плача – вон со двора… Бегом, не разбирая дороги – лишь бы не видеть… Так ведь слышно-то как далеко… Квартал пробежал – запыхался… Прислушался – сердце колотится и вдруг – опять доносится оттуда печальное надрывное завывание…
…А как-то раз мальчик вообще не6 знал о похоронах во дворе… Настроение у него в тот день было отличное – мороженое в вафельном стаканчике поджидало в холодильнике – и гулять, гулять… Он прильнул к окну, высмотреть состояние погоды и в ужасе ахнул… Прямо под окном четко по траектории его взгляда стоял гроб… А в гробу какая-то бабушка в платочке и – буквально прямо лицом своим морщинистым с запавшими глубоко закрытыми глазами – к окну его обращена… Мальчика от окна словно отбросило… Врезался с лета в свою старшую сестру – уносясь прочь из комнаты… Но поздно!... Похоронный марш уже грянул – и настиг чуткие детские уши… Как мальчик не сжимал плотно свои уши ладошками – все одно просачивалось… Сестра – молодец – не стала высмеивать своего младшего брата… Она плотно затворила форточки, и закрыла двери в дальней комнате, где прятался мальчик… Принесла ему мороженое… Мороженое не лезло… Старушечье лицо неотступно стояло перед внутренним взором… Музыка все звучала – ввиду многочисленной отгораживаемости от нее – несколько ватно… Сестра, видя отчаянность положения – начала насвистывать веселенький мотивчик какой-то песенки… Все мучительно смешалось в горящей голове мальчика… Однако, тем самым, обстановка хоть сколько-то была разряжена… Мороженое наполовину проглотилось – тем более, что мальчик сознательно усердно чавкал и громко сглатывал – это несколько застило его слух… А потом прислушался – вроде все закончилось… И сестра открыла дверь в комнату, продолжая – машинально уже – насвистывать…
…Он опасливо выглянул в окно… Какие-то мужчины убирали табуретки, унося их в подъезд… Другие мужчины с большими трубами и огромным барабаном стояли посередине двора и оживленно беседовали, а один даже (мальчика это несказанно поразило) – смеялся… Еловые темно- зеленые ветки сверху виделись следами, оставленными громадной птицей – взнеслась в Небеса, унося отсюда Душу умершей старушки… Но об этом маленький мальчик тогда не подумал…
…Он подумал – не пора ли пойти наконец погулять… Спустился по лестнице, не без опаски выглянул во двор… Приятели уже махали ему руками, сидя на лавочке под липами… Мальчик шел осторожно – обходя еловые ветки (боясь соприкоснуться с частью того, что вселяло ужас)… Шел осторожно, однако внешне виду не подавал… Ребята радостно улыбались – сейчас что-нибудь придумаем – или удерем без спроса за ворота или останемся во дворе… Обязательно придумаем – и все тяжелое сразу позабудется…

***

- Беглостишие –

…Изморось, вечер, октябрь – на асфальтовом скользком листе – нога поскользнулась всем телом – сердце взметнулось – желтые листья что попали – на солнце дневном золотыми монетками трепетали – только без звона – под редкою дерева кроной – рука, паденье смягчая, боль обрела – скомкалось тела движенье – в чьих глазах состраданье, по чьим-то губам улыбка плыла – тело, едва только не распласталось - темною грудой на вид – в каплях мерцающей грязи – светом фонарным что тускло горит – в мокрых ресницах радуги вязи – вдруг пропиталась пола пальто - влагой холодной – на ощупь шершавой стала она – под левой рукой от защиты паденья свободной – правая ж – вверх – ладони в ней жженье – принял сознания нерв пораженье – левая правую нежно объяла и приласкала – стало полегче – из мата сознание что-то там шепчет – дальше пошел осторожней – тихо ступая – недолог поход – сердце вернулось – успокоюсь вот-вот…

***

…Вчерашние мысли - с утра подобны занесенным за ночь снегом тропинкам…

***

…Отфонарело, видно, светает
Утро морозно – снегом не тает…
Меж шагом и следом –
Ни тени нет фальши
Неспешно в день новый –
Все дальше и дальше…

***

…Многим личностным вычетом
Не упав едва ниц
Я вином себя вычерпал
Меж здравых границ
Репетицией меж и спектаклем
От Чехова и до Шекспира
Отходил – играя – по капле
В Жизнь трезвую – с Миром…

***

- М –

…Объективная Реальность, это все равно, что смотреть на Мир – сквозь заплеванное стекло…

***

- О-хо-хо –

…Господи, как же хочется танцевать… Смотришь, как другие танцуют – и сердце заходится… Где раньше была – не знаю… О чем думала… Теперь вот уже – за тридцать… А как же хочется танцевать… Танго!... Танец танцев… Мне даже сложно себя представить партнершей этого красавца… Смотрю сейчас конкурс танцев по телевизору… Потом пол ночи буду бессонно ворочаться – представлять… Да если б он до меня лишь дотронулся – точно б – сейчас – в обморок рухнула… Именно рухнула – мне слово /упала/ - мало подходит… Я в отличие от той прогибистой танцульки - /из другого теста сбитая/… А он-то… Он… Откуда такие мужчины берутся?... У нас в отделе – самый красивый - его жалкая-жалкая копия… Это если издали смотреть…
…Время потеряно… Терпела, думала, вот отучусь, потом опять отучусь, потом на работу устроюсь – и… - танцевать!... Да куда там… То одно, то другое – все как-то беспросветно… Время потеряно… И возраст… Куда теперь… Месяц назад сон потеряла, даже с врачом консультировалась – ничего он не обнаружил… Стресс говорит… Именно так вот через /с/ и сказал – стресс… И глаза у него белесые и слезящиеся, волосенки жиденькие и ко лбу прилипли и лицом бело-пятнистый… Вот если бы на месте этой /рыбины/ тот самый танцор сидел… Нет, я бы не высидела – рухнула бы в обморок…
…Увидела как-то раз на Доме Культуры афишу – мол, школа /студия проводит набор по таким-то танцевальным направлениям (танго в том числе)… И, что самое главное – возраст и внешние данные значения не имеют… Я, знаете ли, женщина скептическая… Пойду, думаю, взгляну – чтой-то за танцы такие… Да, надо вам сказать – увиденное мне не прибавило оптимизма… Наоборот… Тесный зальчик – пять или шесть пар друг о друга трутся, на ноги друг другу вынужденно наступают… Но, что самое /страшное/ - некоторые пары, скажем так – неполноценные – т.е. когда женщина с женщиной танцуют… Такая, знаете ли, нелепость – со стороны… Музыка зато гремит и руководительница – почти девочка – что-то там им подсказывает – кому – словом, кому – жестом, а кого и физически гнет или же наоборот, распрямляет… Я к ней – дескать, мечта всей жизни (Про бессонницу, конечно, не упомянула… Как одна мне подруга на это заметила – мужика тебе надо, сразу вся дурь из головы вылетит… Дурь… - слово какое-то оскорбительное, когда к мечте применительно…) Руководительница такая вся верткая, секунды на месте не стоит – то так потянется, то эдак – ответствует мне - /Перезатарка/ - говорит, - у нас женщин – партнера ищите… Так вот и выразилась - /перезатарка/… А еще она косила немного глазами – может, думаю, - я ей не единожды собой вижусь… Ушла я… Пока…
…Где взять партнера?.. В отделе я даже и смотреть ни на кого не могу, ну а тот, что /пародия жалкая на моего красавца/ - так его жена каждый вечер встречает с работы – он выпить любитель большой… Им точно не до танцев… На площадке из соседей – один вечно в командировках пропадает, а другой инвалид – что-то у него с ногой… Даже побоялась я представить нас вместе – имею в виду во время танца конечно…
…И вот тут меня осенило… Дам объявление в местную газету… Город конечно у нас не ахти какой – но шансы через печатный орган – в разы, знаете ли увеличиваются… В рубрике «Разное» - все вкратце описала… И про танго и про возраст и про социальное положение – сплошные поблажки и плюсы – только пляши…
…От первого звонка чуть со стула не навернулась – с замиранием сердца - /да/ - говорю, а в голосе заметное волнение… А там – сальным таким, приторным таким голосом - …В баню поедешь?...- Я даже поначалу и не поняла , что к чему, а он повторяет, да еще злится, укоряет – за то, что объявление дала, а сама – не соответствую… Второй дурак – почти такой же – только - /не в баню звал/ - а так, как он выразился - /рандеву/ - слово-то какое нашел, а потом таскайся с ним по осенним скверам, листву ночную пинай, а он на жену свою будет жаловаться, да домой ко мне напрашиваться… Видала я таких - /романтиков/… Была еще парочка звонков с издевочкой - /мол, куда тебе…/… А один даже, идиот – басню Крылова спьяну пытался цитировать – «…Ты все пела – это дело - так поди же попляши…» Сложилось у меня такое впечатление – что одни дебилы газеты читают…
… Прошла неделя – и вдруг… А я уж и ждать перестала… Итак, звонок… Воспроизвожу дословно:
Я… - Алло…
Он… - Охо-хо…
Я… - Простите, что?!..
Он… - Охо-хо…
Я… - Мужчина, Вы видимо ошиблись…
Он… - Да нет… Охо-хо… По объявлению… Насчет танцев…
Я… - Так чего вы хотели?...
Он…- Охо-хо… Да танцевать вот хотел… только… охо-хо… Возраст… ревматизм… охо-хо… А Вам-то сколько лет?... охо-хо…
Я…- 38.. А причем тут…
Он… - Охо-хо… А мне-то за 60… Охо-хо… Не угнаться за Вами…
Я (после некоторой невразумительной паузы) … – Так там учат потихоньку…
Он… - Охо-хо… Вот если б годков двадцать назад… Можно бы было… Охо-хо… А теперь… Ноги к утру опухают… Охо-хо… А к вечеру в теплом тазике их держу… А куда ездить-то?... Охо-хо…
Я… - Областной Дом Культуры…
Он… - Охо-хо… Это за мостом что ли?... далеко… Охо-хо… А может Вы ко мне домой будете приходить?... Тут и поучимся… У меня комната большая, правда в коммунальной квартире, но это ничего, соседи будут не против – если не громко…
Я… - Чего не громко?...
Он… - Музыку включать под танцы-то…
Тут мое терпение лопается и я буквально кричу… - Мужчина, Вы в своем уме?... Я сама толком ничего умею, а Вы еще домой, к себе…
А он, как не слыша меня, продолжает так монотонно… - А сколько платить-то мне будете?...
Я… - За что?...
Он… - Ну, что б я с Вами танцевал?...
У меня перехватило дыхание от услышанного… Телефонная трубка сама из рук мягко впрыгнула в телефон, видимо, предчувствуя мою грядущую порывистость… Я стояла и переосмысливала … В голове бесился какой-то пошлый мотивчик и глупая рифма - /танго – штанга/…
…Ночью мне приснился странный сон… Мой красавец-танцор фланирует грациозно с каким-то замшелым стариком с лицом Доктора стресса… А Доктор отсчитывает такты не привычным - /раз, два, три/ - а - /о – хо – хо/…
…Вот такая история… А танго я все равно люблю… И когда-нибудь, ей-богу, станцую…

***

…У Бога на каждого свои планы –
Порядковый номер – здесь вовсе не глдавное
Последний ли, первый, лицом к Жизни, боком –
Все как один – под пристальным Оком…

***

- О Фаталистах и Не…

…Уповающий на Судьбу говорит – моя могила уже вырыта… Уповающий на Провидение – мою могилу еще выроют… Разные проекции убеждений из Настоящего – подобны лучам… Это как цветовые спектры, что составляют неповторимость и красочность Жизни…

***

…Самодостаточность подобна – гермафродизму…

***

- Беглостишие –

…Снежинки в свете фар – варятся – дымом труб выхлопных – пых/пых – на светофорах – сбивчиво вниз кружевно кружась – люд спешит, подняв ворот – то и вовсе не долетев – обестелев зримо – кому разница ль – один удел – на асфальте недолго лежать – может малость/малую – покуда мимо – или же прямо по ним – шины, шины… - время талое, много машин…

***

… Камень веками вползает в гору
С высот же – летит мгновенье…
Устремление – что /точка опоры/,
Достиженье – что /угол падения/…

***

- О животной мудрости –

… С одной стороны – холод,
С другой – тепло…
С одной стороны – полно,
С другой – стекло –
Виясь – вид размывши –
Гладью стекла…
Что правда – то СВЫШЕ
Где кривда – там мгла…
……………………………………………………………………………
Граница меж этим всем хрупкая –
Молвил кролик, капустный лист хрупая…

***

- М –

…Человек /рыхлит/ время… Осваивает его спрессованные, дремлющие пространства… И по невозвратному прошествию человечеством тех или иных временных периодов – Бог – наконец, бросает в /подготовленную почву/ Семена Должного…

***

…В действительности же люди просто боятся всепоглощающего чувства – которому имя – Любовь… Это требует полной всецелой самоотдачи – если ты видишь, что любят тебя… Дисциплины требует… И, что самое главное, - это Очеловечивает… Сложный, может даже болезненный процесс духовной эволюции… А когда любишь ты – безответно – от этого звереешь… Вот такая – гримаса природы этого Стихийного Чувства… Поэтому и предпочитают – некую /бытовую любовь/ - ты мне / я тебе… Любой порыв здесь спрогнозирован – страсти вроде как пылают… Да разве может быть страсть спровоцирована – искусственным образом?... А еще это очень удобно – всегда /кто-то под боком/… Так и расходится не жалко – без труда – с одной и той же меркой ко всем – чего усложнять-то…

***

…Ветер…, тело съежило дрожью колкой…
Верьте…, обернулся ежиком – вперед иголки…
Шурша…, бегло – густые сквозь травы…
В пятки Душа…
- Писк слева, хруст справа…
Гду нет Чувства Меры – вино киснет в яд…
Хруст справа, писк слева…
- С Неба Божий Взгляд…

***

…Не так страшно – перерасти кого-то, чем – не дорасти до себя…

***

- Друзей предательской сущности… -
- Если не знаешь, что делать –
ничего не делай… -

…Ссора – это вообще плохо… Любая… А еще того хуже, если поссорились друзья… И уже – «ни в какие ворота не лезет» - когда не могут разойтись в подобной ситуации – вынуждены – стиснув кулаки и желваки и сердце скрепя и зубами скрипя – находиться денно и нощно вместе, поскольку находятся в замкнутом пространстве… А что это?... А как это?...
…Так вот – два друга Санькин и Ванькин поехали сторожить пчел… Пчел на лето вывозили в поля, на которых цвел клевер и рапс – для того, чтобы те облетывались и опыляли… Поля находились далеко, на самой окраине области… Хозяин пасеки Петькин снарядил экспедицию – в лице – себя конечно же, водителя Валеркина и двух вышеозначенных… Вышеозначенные, предварительно соорудили себе достойное жилище – а именно – вагончик со всеми удобствами (без туалета и умывальника конечно)… Вагончик – не «СВ» конечно же, но почти что «купе»… Внутри два топчана для сна, стол для еды и медогонка – поскольку предполагалось небывалое количество меда - а иначе зачем так далеко было ехать… Итак, приехали… Пекло страшное… Дорогой пчел порядком растрясло… Они злобно гудели в нагревшихся ульях… Началась выгрузка… Все четверо были одеты по последней пчеловодческой моде… Ванькин лихачил… Он считал себя большим знатоком пчел и работал с голыми руками и без шапки – сетки… Сашкин пчел боялся и осуществлял выгрузку в двойных перчатках, естественно шапке – сетке и двойном защитном белом комбинезоне… Он потел, но зато был спокоен за себя… Петькин и Валеркин над ними подсмеивались – дразнили космонавтом… Но это было недолго, пока Валеркина не укусила в шею обезумевшая пчела… Валеркин подскочил на пол-метра, замахал руками и с криком – «Кукуруза хуева» - убежала в машину…
…Там он Разглядывал в зеркальце укус и заматывался - уже куда пуще Санькина…
…Выгрузились-таки… И пчелы подуспокоились… Попили в вагончике чайку и стали прощаться… Валеркин и Петькин уезжали в город, оставляя двух приятелей нести ответственную вахту… Раз в неделю отбывающие обязались приезжать – чтобы привозить продукты, ну и вообще – приветы с Большой Земли…
…Уехали… Ванькин и Санькин обнялись – свобода!!! – долго об этом мечтали – чтобы вот так вместе – пить, говорить и не торопиться расходиться… Подсчитали запасы папирос и водки – на неделю должно было хватить, а там ребята подвезут… Обустроились на скорую руку – да и к столу… Пара банок консервов рыбных, хлеб черный, чай, мед и водка… Водку медом закусывали – прелесть – ни с чем несравнимая… А потом чаю крепкого глоток и так, между делом рыбешку – иваси вилочкой – оп - в рот и жуешь все это… А тут папироска задымилась… Дымок натуральный, не какой-то там ароматизированный, как у сигарет – а тот, что аж до пяток при затяжках пробирает…
…Снаружи мир прекрасный… Все жужжит, солнышко в окошко светит… В голове уже похорошело, внутри потеплело… Спроси кто, в тот момент другой – приятелей – риторически – «А в чем, мол, счастье-то?...» Так они, думаю, не раздумывая, тотчас же и ответили – «Так вот оно»…
…Ночь начиналась хорошо… Уснули часов в одиннадцать – почти одновременно… Устали… Проснулись очень скоро – тоже одновременно – сонмы комаров гудели в душном вагончике… Душно было невыносимо – железная крыша за день нагрелась и теперь ее тепло проникало внутрь тесного жилища… Форточки были плотно закрыты… Так откуда же комары?... Под одеялами лежать было настоящей пыткой… Включили свет, попытались хлопать в ладоши – куда там – писклявики плодились – удваиваясь и утраиваясь при каждом хлопке - буквально на глазах… Внутри оставаться было невозможно… Выскочили вон и перебрались в кабинку трактора, на котором вчера буксировали вагон… Так, сидя, скорчившись в болезненно угловатом закутке – додремали до утра…
… С утра произвели осмотр местности – ее достопримечательностей… Оказалось, что стояли неподалеку от болота – отсюда и комары… Вагончик был сер снаружи от плотного ворсистого покрывала из комариных тельцев… В щели меж досок, что составляли обшивку железного остова – они и просачивались… Санькин и Ванькин потратили весь день на то, чтобы все эти огрехи надежно законопатить… Попутно делали осмотр ульев и обедали…
…К вечеру второго дня спиртное, как это не странно – вдруг закончилось… И действительно – когда пьешь в городе – невольно задумываешься о завтрашнем дне… А тут… О чем задумываться-то… Живи и радуйся… Водку пили что воду – почти – между делом… Рюмка – ложка медку, ну и так далее… А вечером ужин неторопливый – макароны например… Вот и выпили все незаметно… Санькин настаивает – поехали, мол, в деревню… А Ванькин – ни в какую – куда там, в нетрезвом виде за руль… Спорить с Ванькиным бесполезно – права у него, стало быть и правда на его стороне… Вот только заело это Санькина – не по-дружески как-то получилось… Вот если бы его были права – они бы обязательно съездили… «Ладно» - думает Санькин – «Проучу я тебя»…
…Ночь… Все сгустилось… Опять зазвенели нервозненько комары – хотя и поменьше, чем вчера… Санькин прислушался, вроде заснул дружок… Достал фонарь и направил луч света в угол над головой Ванькина… Комары потянулись на свет к постели недруга… Ванькин заворочался… Санькин отключил свет… Ванькин затих – Санькин отключил свет… Ванькин затих – Санькин включил…
…С утра Ванькин был недовольный и опухший, а Санькин выспавшийся и довольный… О поездке в деревню и не заикались, да и вообще не говорили почти, только разве что – по служебной необходимости…
…На следующую ночь Санькин приготовил очередное злодейство… Все уснуло – кроме конечно Санькина…
…Ну кто ночью не сходит в туалет… Всякое бывает… Ребята, еще по приезду, разбили завагонную территорию на два необозримых (поля были что море – бесконечны) отсека… Первый – для «малых нужд», второй – для «больших»… Во второй отсек полагалось ходить со штыковой лопатой – дабы /вытуженную личинку/ сразу прикапывать… Друзья были бережны к окружающему – этого не отнять…
…Итак ночь… Санькин бдит… Детская лагерная шутка заранее готова… Две полуторалитровые банки – одна с водой, другая – пустая… Смысл – переливание из одного сосуда в другой – говорят, тому сопутствующие звуки побуждают к немедленному мочеискусканию во сне… Санькин волновался… Давеча он вообще хотел вымазать Ванькина зубной пастой предварительно нагретой в тюбике на животе - однако вовремя спохватился – у Ванькина в поисках – по утру – обидчика – не осталось бы выбора…
…По той же причине, причина легкораскрываемого «состава преступления» мудрствующий лукаво, ностальгирующий по пионерскому прошлому неугомонный зло-затейник – отклонил следующий план… Под простыню в кровать жертве подкладывается веревка… Когда утративший бдение засыпает, попав в «объятия Морфея», веревочку медленно начинают из-под него вытягивать – один из концов предусмотрительно оставив на руке… Лежащему кажется, будто в его постели копошится что-то змееподобное, он в ужасе вскакивает, брезгливо взлохмачивает одеяло и простынь и… - ничего не находит, поскольку до того, как мучаемый включит свет – веревку нужно полностью утянуть… Но это хорошо – когда коек много и до выключателя далеко… А тут все под рукой… Отсюда – «Сколь веревочке не виться – конец все одно найдется»… А тут с банками – обсикался себе и все…
…Ванькин уже похрапывал… Санькин достал из-под кровати банки и начал действовать… На очередном переливании – сам вдруг почувствовал некие существенные позывы… Возрадовался тому – значит действует…
…Неожиданнол спящий шевельнулся… Бдящий упал на подушку… Все стихло… Вдруг Ванькин стал подниматься… Поплелся к двери, ища и не находя на ходу свои сандилии… Коварный друг следил за происходящим из-под прищуренных век… Ванькин стал дергаться в дверь… Та почему-то не поддавалась… Такое уже бывало не раз – видно в конструкции наблюдался какой-то дефективный перекос, появляющийся тогда, когда ему заблагорассудится… Плечом в дверь… Еще раз… Вагон сотрясался, с полки упал ковшик и покатился по полу… Ванькин со словом «Блин» - оглянулся на Санькина… Тот – ни гу-гу… Следующее вообще не вписывалось ни в один из пунктов плана коварного провокатора… Подопытный, видимо устав бороться с дверью и моченетерпением, впрыгнул на тумбочку, что стояла близ кровати Санькина, открыл форточку, спустил наполовину трусы и выставил свое «дуло» в ночь… Раздался шелест струи, которая сверху ниспадала на заросли крапивы под вагончиком… Звук был сочный и «заразительный»… Санькин от этого сам чуть было не обдулся… Наконец Ванькин закончил, тряхнул напоследок своим, освежившимся ночным сквознячком, органом и спрятал его с глаз долой… Тихо закрыл форточку, легко от общей облегченности спрыгнул с тумбочки и сладко зевнув, поеживаясь, юркнул в постель… Санькину всю оставшуюся ночь снились кошмары – будто лежит он тихий и кроткий на своем топчане, который стоит посреди ночного поля… По периметру его ложа покачивается сочная крапива, легкий прохладный ветер, далекий запах костерка и… - многочисленное перекрестье мочеструй надо всей этой пасторальной идиллией… Проснулся он с мыслью Канта в своей тяжелой голове – «Звездное небо над головой и нравственный закон внутри нас – что еще нужно человеку для счастья»…
…Так прошло лето… Друзья конечно помирились, опять поссорились и опять помирились… Пчелы потрудились «на славу» - им некогда было ссориться и пакостить друг другу по этому поводу… У них в этой жизни иное предназначение… Санькин и Ванькин загорели и взматерели… Дома их узнали с трудом, когда они приехали с полей с гостинцами – трехлитровыми банками золотого клеверно-рапсового меда… Хорошо заработали тогда – было на что потом жить и будет что потом вспомнить… А укусы пчел и комаров – это так….
…Да, совсем забыл… Была там еще гитара… Вечерами ребята играли… И на километр, а может и больше доносились во все стороны света их песни… И было здорово… И ни на минуту не хотелось расставаться… Это была та жизнь, что Счастье – которое с точки зрения денег – ничего не стоило… Это было то Счастье, та Жизнь – которую не купишь ни за какие деньги…
«…Случилось так, что Небо было синее, бездонное…»

***
Посвящается грустной Собаке…

…Служить мне некому – хозяин помер
Окно в морге низкое – на пятке номер
Я на задних лапах – передние в стекла
Темнеет до дрожи – вид полустертый
Принюхался чутко – не учуявши след
А он голый лежит на железном столе
Пил он горькую, сгорбившись в зимний тот вечер
Лапы клал я ему на тощие плечи
В глубоких морщинах щетине по жесткой
Лизал его щеки… Тихо по шерстке
От уха вдоль шеи рукою нежной
Гладил меня вздохами между
Тяжкие вздохи – он жизнью измучен
Во сне все стонал – тот язык не изучен
Но мне он понятен – ложился я рядом
И тонко скулил – как отравленный ядом
Нет яда страшнее – тоска чем Души
Он утром не встал… Я вставать не спешил
Бок о бок я грел – в надежде расслышать
Его кроткий вздох – но Жизни Дух вышел
Дух где-то витал – я не видел его
Тело днем унесли, а меня одного
Оставили подле запертой двери
За машиной бежал я, движению веря…
…………………………………………………
Лапа за лапу – мороз все крепчает
Вот-вот околею – и сгину в печали…

***
…Я не хвалю Любовь мою –
Ведь я ее не продаю…
В. Шекспир

… На сознании сомненья гнет:
Чувства износились – как старое платье
За которым тела красота и стать –
Не разглядны…
Главное – не нарядно,
А то, что подчеркнет…

***

- М –

…Пить, курить и все такое прочее – не так вредно, как /жить не по Совести/… Бренное тело останется /здесь/, на Земле, тогда как Дух воспарит /туда/… Вечность конечно же примет червоточащий бессовестностью сегмент того, что ранее называлось и понималось – величественно/возвышенно – Дух… Однако /этому/ будет «уготовано» особое место на Вселенских Скрижалях… Название этому месту – /помойка/… Что может быть хуже, чем помойка а масштабах Вечного?....
***

- ПМ –

…Ее глаза жили словно сами по себе… Отдельно как бы от нее… Они преследовали его везде, где бы он не был… Преследовали неотступно, даже бесстыдно… И постоянно несли в себе выражение некоей насмешки… Были похожи они на порхание красивой экзотической бабочки… Поймать ее не представлялось для него возможным… Даже когда он болезненно плотно зажмуривался, порождая тем самым красные окружья с обратной стороны своего взгляда – бабочка была тут как тут… А потом вдруг что-то случилось – глаза ее стали обесцвечиваться… Очертания их становились блеклыми… Появлялись все реже, да исчезли вовсе… Как-то раз он встретил девушку - чем-то отдаленно напоминающую ту, которой он некогда грезил… Они пересеклись взглядами, они встретились глазами… Это было подобно старому воспоминанию, хотя времени с момента их последней встречи, прошло не так много… Она первая отвела глаза в снег себе под ноги… Но та бабочка не исчезла бесследно… Она, как и многие другие, находится – среди редких и очень даже ему дорогих экспонатов – в /гербарии его памяти/…
(Позови меня!...)

***

- Мелкие истории –

…Маленький мальчик очень любил гулять в шортах – это называлось /гулять с голыми коленками/… Но когда на улицу выходила та девочка, которая ему нравилась – он ненавидел шорты… Все дело в том, что девочка считала ниже своего достоинства бегать сломя голову по двору… Она садилась на лавочку под высокой густолистой темно/зеленой липой и читала книгу… А может не читала, а с досадой прислушивалась к веселым крикам играющих ребят… Но достоинство… Мальчику, как было уже упомянуто выше – нравилась эта девочка… Он тот же миг бросал все дворовые забавы и под недоуменные взгляды своих приятелей нервно шел к скамейке… По ходу дела – отряхиваясь и приглаживая непокорный вихор – который сделала какая-то там корова, лизнув его своим языком в лоб – так бабушка говорила… Мальчик любил бабушку и верил ей, но вот коров с тех пор сторонился… «А при чем тут шорты?» - должен уже с некоторым плохо скрываемым от остроты сюжета нетерпением спросить пытливый читатель… А вот при чем… Когда мальчик садился на лавочку – с замиранием сердца – от реальной близости с той самой девочкой – его ляжки расплющивались… Нет/нет он вовсе не был толстым, скорее даже наоборот… Но вот расплющивались – и все тут… И выглядело это как-то не очень… Но мыслей о переодеваниях – даже не возникало – куда там – вдруг уйдет… Так и сидел – напрягши что есть сил попу – чтобы не так плющило ляжки… Шорты ведь были короткие, они не были приспособлены для романтических свиданий в тени липы… Что такое /романтика/ и /свидания/ - мальчик конечно же тогда не понимал – но ведь он /уже тогда/! Что-то чувствовал… А это выше понимания красивых слов, которые не одухотворенные чувством – просто слова… И невозможно было подгадать, когда гулять в шортах, а когда – в брюках… Мальчик робел спросить девочку, выйдет ли она завтра погулять… Так проходило лето, а осенью на мокрой лавочке уже никто не хотел сидеть… Липа истончено отдыхала, как балерина после спектакля… Мальчик и его приятели взрослели – и вечер напролет просиживали – в подъездах, провожая девочек, которые им нравились, циничными взглядами… А потом Жизнь расставила все - /на свои места/…

Литературный блог Александра Уткина

понедельник, 22 августа 2011 г.

...И никаких обязательств...

Рукописи 2010

Обо мне

Архив блога