***
/Иллюзия надежности/
…Пепельно-блесткий иней в заборонеприступном пространстве /теней/ - вытаивал до /мокрого/ и иссыхал мокрым – до шелеста /травного/… Естественным ходом солнца случалось такое…
/К пасмурному,.. с упованием/
***
/Предчувствие болезни/
Буквально физически ощутима дрожь осеннее-/зеленых/ листьев, что не успели опасть с черноты влажных веток – характерно подчеркнутых окантовками внезапного белоснежья…
…Опавшие листья почему-то и вовсе не жалко,.. оставшиеся висеть желтые – как бы /само собой разумеющееся/,.. но вот зеленые… - невозможно смотреть…
/Среди всего этого – они похожи - на потерявшуюся в густой и безразличной толпе трепетнослезную маленькую девочку, что мечется, мечется из стороны в сторону,.. а кругом – все серо и безлико/. Глаза срываются слезно, слезы капают к листьям, долетев – остывают, со снегом талым мешаясь, виснут каплей на листьях… Это то, что называется – БЕЗНАДЕЖЬЕМ…
/Бледномятежное/
… Их отношения были подобны той точке, что увеличивает /ось/ стеклянно-хрупкого прозрачного шара. Причем, /сей/ венец был как бы - /двухсторонен/. Одна его сторона была – внешней, что называется /выпуклой/, другая же его сторона – внутренней, т.е. /впалой/.
…Итак, /Она/ чувствовала - /бликово-выпукло/, а /Он/ - чувствовал не менее бликово, однако - /впало/.
…На /природе/ любви были замешаны их вышеозначенные чувства. /Бликовость/ являло собой весьма заметное желание - /любить и быть любимым/,.. а вот /»выпуклость» и «впалость»/ - сугубо индивидуальное отношение к /тому/, как сказал А. Шопенгауэр, представляет собой - /слепую волю к жизни/, то бишь к ЛЮБВИ.
…Она упрекала Его,.. Он, в свою (ранимо-эгоистическую) очередь – упрекал Ее. Упреками (взаимоощутимыми) - /шар/ раскачивался. /Шар/ раскачивался – бликово отражая окружающий МИР.
…Например: сегодня шар – был удивительно /синий/ и блики придавали ему некоторую холодность – от него, так и /веяло/ философско-замкнутой отчужденностью… Вчера же – шар был желто-красный, но в раскачивании эти цвета неминуемо смешивались, и он выглядел, точнее – светился – оранжево-предупредительно, словно тревожно, аж за версту… Давно шар не привлекал нежных пастельных оттенков - /ведь каковы отношения – к таковому они и относятся/…
Еще раньше – шар умел бликовать так /светло/, что одаривал «солнечными зайчиками» всех, к кому искренне /закатился/ навстречу,.. да и не только их, ибо /действительно искренность/ - не может быть избирательной.
…В конце концов, мотающийся коричнево-багровый шар был не в /SOSтоянии/ катиться ровно или просто стоять (ради думственной сосредоточенности). Он оказался-таки в темном, пыльном углу, куда не проникал и /луч света/… Даже – искусно и великодушно направляемый – писателем Островским.
…Теперь шар всегда угрюмый, коричнево-серый и такой пыльный, что – ни проблика, не говоря уж о /бликах/.Иногда он раскачивается, так себе – бестемпераментно-обывательски – ради того, чтоб хоть сколько-то стряхнуть с себя пыль. (Раз в неделю, именно по воскресеньям, /семейная/ вытруска громадных ковров, дорожек и прочих половиков). Выкатиться не желает, говорит: «И так нормально». Привычно и не беспокойно… /Ну, ему-то, может быть и нормально, а вот тому, /кто/ создал его – ради /безмятежной направленности в СВЕТЛОЕ/ - вероятно, очень (и очень) обидно//.
-ПМ-
/Введение в цвет/
(В ощущении непроглядности)
…Она была для Него – словно /контур/, очень изящный, смугло-гибкий, но… - не залитый /цветом/. Он искренне жалел Ее, но изменить ничего не мог (да причем тут воля!).. Всю свою любовь – где-то /нежно-пастельную/, где-то /безумно-яркую/, а где-то настолько еще животворящуюся непредугадываемостью /цветовых смешений/, что и назвать сие /сочетание/ возможным не представлялось… - Он неистово выплескивал… на другую. … А та, /другая/ - даже представить /этого/ себе не могла… не то что – почувствовать…
/Вот такая идеалистическая форма любви, которая в силу тайны Творца (!) никогда не обернется вдохновенным посылом к той, которую ЛЮБИШЬ/… Оказывается, /обделены/ - все, кроме - /созидательно-разрушительных/ ЧУВСТВ…
P.S. /…И Творца (!), по всей «видимости»/.
/Поветренно-бардо/
Красотою Ее ослепленный до полуобморочного невидения /собственного несовладания/ с самое себя – Он ткнулся своим холодным от волнения носом в тепло Ее умиротворенно-спокойной (сознанием собственного совершенства) груди… /Она/ поежившись… - /Его/-таки… все же приняла – не отвергла – страстно уверенная в том, что таковой /восторг/ фальшивым быть не может…
…Он был настолько СОБСТВЕННИК (того, что касается любви), что ни - сердечно, ни – бессердечно (наго-чувственно) – иным и быть не мог… В конце концов, всей своей /безаппеляционностью/ беспросветно-чувствительного /ограждения/ от жизни – Он настолько уморил /предмет своего ОБОЖ/Е/ания, что смертельно уморился сам…
В общем, они умерли в один день… (как многие об этом еще мечтают, а некоторые - даже желают этого…)
***
/КОНТУРНОЕ/
Синела улица
Дымом костра…………………….
…………А как темень сгустилась
- Дыхание страха -
На ощупь, к теплу
- человечью прозяблость –
- ВЫДАЛО:
(ВЫДУЛО,
ВЫЛИЛО,
ВЫМЕЛО) –
ВЫВЕЛО……………
-Лицами бледными,
в поступи вялой…
Глазами – выплясывал
Ярый огонь –
Красноязычно –
-НЕ ТРОНЬ!
………………………………………………………………………………………………..
К утру – прогорело
И улицей белой –………….
Лишь угли,
Следы лишь………………
***
-М-
Действительно же, никто – никому – ничего - /не должен/… Помощь… - естественная потребность /участия/ в том, кто /нуждается/… - удел не рассудочности, но – сердечности…
***
-М-
/К вопросу о суде/
СОВЕРШЕНСТВО – это когда усматриваешь /трагичность/ существования – не в /окружающем/, но в самом себе…
/Охристые блики в бирюзовой
грядущести/
… Угрюмое урчание своего малокормленного желудка, что доносилось даже из-за закрытой двери Его комнаты, - Он безоговорочно оправдывал - /характерностью/ своего творчества. Он был фотограф, но мало кому чего показывал – да и в общем-то особенно и показывать было нечего. Замыслы, безусловно, были, но вот денег на их воплощение – не скапливалось. У Него когда-то была девушка,.. однако Она, к сожалению, хотела – есть, пить, одеваться (слагаемые /достойного/ восприятия – чьего-то творческого начала (ежели с этим /началом/ имеешь счастье совместно проживать жизнь)). Она ушла от Него настолько незаметно, что Он не успел /сфокусироваться/ - не только на оскорблении, но даже – и на незначительной обиде. Она просто-таки /выпарилась/ из их совместности… Однако, особенно Он не горевал – ничуть не томясь теперь мыслью о продовольственных магазинах и Ее /грядущей старости/, о коей Она вспоминала весьма запальчиво Ему каждый день – в контексте с их однообразно-оседлым, до скуки, /образом/ жизни. Он не только не горевал, но даже, /достойнейшим/ самое себя идейно-витиеватым слогом – научился /формулировать/, а точнее - /оправдывать/ свою жизнь (такую, какова она есть). «Таковое творческое /затворничество/, - формулировал Он вслух, ради пущей в огласке убедительности, – неминуемо искренне и предельно откровенно (где искренность – сердечная расположенность, а откровенность – полная растатуированность – при рассмотрении любой темы (раскомплексованная гуттаперчивость), естественно, с культурным цензуированием /совестью/ - всего /этого/, где фактор культурного – есть осознание самое себя - /над/ усеренно-усредненным уровнем пошлости). И действительно,» - импульсивно-жестикулятивно продолжал Он, - «любая, так называемая /потреба дня/ , (предполагающая ориентацию (пусть даже в перспективе) на соответствие той или иной /веси/ денежного эквивалента – подразумевает своею сущностью – в худшем случае - /элемент сугубого ремесленичания (безоговорочное соответствие требованию /держателя чистогана/), или же, в более-менее лучшем случае - /подстраивание своей этико-эстетической /гармонии/ под удручающе-выразительную явность мыслимо какофонической немыслимой фальши//. В чем же здесь /лучшесть/ своей же усомненности», - риторически парировал Он, - «/да в том, что в /общем строе/ есть вероятность /слукавить достойно самое себя/ и полностью абстрагировавшись от /сущего/, что особое /искусство, искусство быть /вещью в себе// - НЕ ФАЛЬШИВИТЬ, ради поклонения, пусть идеалистической, но все ж концепции гармонического ЗАМЫСЛА /ТВОРЦА/… (солистом быть – психологически разрушительно…)».
…В конце концов, поперхнувшись пафосом (пальцы заплелись в переборе перетянуто-струнных /эпитетов/)и, посадив, до болезненного шуршания, голос (неоправданно высокая /идейная нота/) – Он /по уши/ влюбился в какую-то геометрически-волосую брюнетку с глазами-вишнями и нежно-розовой улыбкой, чудесно-чувственно покачивающейся на смуглом фоне утонченного лица… Влюбился и – питает (не путать с – пытает) Ее – своим /якобы/ совершенством, а Она, /не смотря ни на что/ - просто и легко – живет вместе с ним (И идейно, между прочим, тоже).
P.S.А что до /идеала/ заработка денег – так его нет и не будет никогда… - потому что и быть НЕ ДОЛЖНО!
PP.SS.Теперь же Он фотографирует много и вдохновенно-ярко… - преимущественно Ее (и не в связи с чем-то, кстати сказать…)
***
/До-мажор, свето/темь/…
Да обретет /все/ свою мелодику и ритмику –
/гармонично/ запульсировав – обескровленностью
существования – в жизнь…
…Гроздья сероворобых, густо-рознично с пронзительным чириканьем, напоминающим скольжение сотни пальцев по мокрым стеклам – ссыпались Мне под ноги с полулистых, осеннее-сиреневых веток, что маятниково качнулись /отсчетом/ дня – очнувшись от анабиозно-безмятежного /вневременья/…
…Нет, все было наоборот. Это /Я/, опаздывая, разверзся темным подъездом в светло-слепящую улицу – спугнув - /все/… На асфальте – пятно - /желтизны/, свалявшейся в россыпь пшена…
***
/Дневниковая притча/
Хлестко по-белому: /Ничего не читаю второй день/…
Витиеватая ремарка: /Ни Бунина, ни Чехова/…
Рисунок мельницы…
Внятной прописью (однако, написалась лишь половина слова, другая половина была только глубоко вытеснена по листу – видимо, рука перестала писать, но порыв был силен): /Я – ГЕН…/(…ИЙ – угадывалось)…
……………………………………………………………………………………………………
Он взял да и /рванул/ с нажимом по своей /недоразвитой в состоятельность/ гениальности. Бумага вспоролась до открывшихся /внутренностей/ предыдущих записей. В последний момент ручка /выследила/ готовность фиксировать…
…………………………………………………………………………………………………….
Проникновенно-озлобленно (напряжение чувствуется в каждой букве – бумага буквально плавится): /Я – НИКТО!/…
…………………………………………………………………………………………………….
Оказывается, иной раз для того, чтобы убедиться в собственном /ничтожестве/, достаточно сию/мерзко/минутного /грязно/смешения стекшихся обстоятельств…
***
-М-
/- ~ +/
Даже казалось самое что ни на есть /законченное/ - доведенное до совершенства произведение – есть /заглавная буква/ чьей-то идейной концепции…
***
-М-
Искупление греха – подразумеваемо - /точкой/ его (греха) зарождения – ВЗАИМОЗАГЛАВНАЯ БУКВА - /начинающая летоисчисление конкретно взятой человеческой натуры, где /натура/ - то, с чего /пишется/ и то, с чего «смывается»…
…Запах дорогих духов был вдыхательно-невообразимый в своей безграничной концентрации – аж до пошлости. Даже сквозь ломакотелую, по ощущениям, простуду и, вследствие этого, - опять же /метаморфозно-обонятельных/ преломлений – был всецело прочувствован и обозван – вонью… «И зачем, - думал Он не без доли гневливости, - зачем какой-то, может быть даже – внешне недурной девушке – такой, с позволения сказать «аромат»? Ведь это, своего рода, - /сущая/ провокация против самой девушки. /Принудительно обращающая на себя внимание, принудительно-притягательная – до физического отторжения/. Причем, отторжения /всего/ в ней… А это – первое впечатление, иной раз – эмоционально – самое что ни на есть яркое. И цвет этого запаха представлялся фиолетово-бурым, тяжелый цвет, кубарем катящийся за своим /источником/. К чему же девушка эта /провоцирует/ всех и вся супротив себя. Быть может, Она бросает /вызов/ окружающему миру, в котором фактор /принудительного отторжения/ исключительно точно называется – блевотина. Ну и что с того? – Она верно полагает, что мир /поперхнется/ ею, тем самым, пусть весьма недовольно, но обратив на нее свое внимание. Да нет, не тут-то было – и не /такое/ беспроблемно отрыгивали… А если на Ней, на этой девушке среди теперешнего засерья холодных дождей - падает длинный-предлинный…плащ /верстопронизывающего/ желтого цвета. И весь он блестит, аж светится, даже про насморк забывается. … А мир опять – хоть бы хны - полное безразличие. Чавкает себя грязью, покуривает вонюче, улыбается чему-то своему – а Ее не замечает… Такое мыслится ото всего этого – будто /запрограммирован/ мир на подобные /изыски/ - не реагировать, лишь апатично /проходить, проследить, порулить, пробежать, проплыть, пролететь, проползти, просидеть, пролежать/ - и все – мимо, мимо, мимо… Так и задумаешься поневоле – кто кого провоцирует,.. кто кому /вызов/ бросает…»
Он, быть может, один из /проявлений мира/, как /должное/ исключение из /сущего/ правила шел /себе/ «на уме», с трудом пересиливая рвотный рефлекс. Его спонтанно-событийная взаимосвязь с /вызывающей/ ароматно-желтой особой обретала все большую значимость. Друг для друга они стали чем-то вроде /единого целого/, а именно, подчеркнуто-акцентированного недовольства на /всеобщее безразличие/. Таковое недовольство ввиду своей неразгаданности – было для сердца и души /ИХ/ - мучительно отягчающее. СПЛОШНАЯ МУКА… И неужели же /мука/ - ничто иное, как /призвание/. Призвание испытывать моральную неудовлетворенность – до /логически-земного/ КОНЦА. /Логически – потому что – неминуемый/. /Неминуемый – потому что – смерть/. Какая-то нечеловеческая логика – ведь человеку так не свойственно /устремление к смерти/… Однако ж, смерть человеческая, несмотря на свою /вещую/ «запланированность» /примирена/ с протестом /живого/ против, как таковой, /ее/ неизбежности – именно, условиями существования – где самый-самый действенный фактор – это /безразличие/ ко всему и, в том числе, к себе тоже. И /вяло протестующие/ - /вяло доходят/ до /конца/ - утверждая тем самым чей-то нечеловеческий /эксперимент/. А вот самоубийство во всей этой /нормативности/ расценивается именно, как /вызов/ чьемуто /замыслу/, что весьма на нетрезвый взгляд – не гуманен. А если трезво и без слюнявых эмоций… Быть может, ничто иное, кроме как /осознание/ физической конечности – заставляет /идейно/ сосредоточиться на /чувствах/ - что именно в /земном измерении/ возможно плотски ощущать… И не оставлять их, эти чувства /пустоцветами/, не познавшими своей прекрасной /природы/. А ведь человек-то обретает истинную человечность лишь /познав/, но не /предположив/… И, стало быть, люди сами над собой осуществляют этот самый /бесчеловечный эксперимент/ - НЕ ЛЮБЯ и НЕ ПЫТАЯСЬ…
…Он и Она шли вместе дождливой и сумрачной улицей… Она /светилась/ и благоухала… На Ее фоне был заметен и Он. Она была счастлива этим, а Он потихоньку привыкал к Ней – проникаясь благодарностью… Нелепое позерство и дурные капризы оставались позади – они скапывали, стекались, промокая чьими-то ногами, до озноба, до простуды, до… /метаморфозно-обонятельных преломлений/…
***
-М-
…Даже последний из самых несчастных – оправдает всегда /несчастье/ свое, коли /последнее-то/ ему, собственно говоря и обязано сущностью своею…
…А коли позволил /невразумно/ жизнь свою чьим-то науськиваньям и хором исполнить – так и не оправдаться вовсе…
***
/Розовое, само по себе/
…Удалой ветер – налетно рябил гладь томной воды – в глубокие старческие морщины. Затем разухабисто падал откуда-то сверху на чуть было успокоившуюся /в реальность отражения/ поверхность – целлюлитно офактуривая ее. Да еще к тому же и с сумерками /спутался/ - влажным холодом объяло окрест… - а /он/ - влюбленный – любовался всем тем, что на иного – навеяло бы смертную тоску…
***
В идеале, /ТВОРЧЕСТВО/ - есть утверждение жизни: (духовный инстинкт самосохранения), являющийся неотъемлемой частью /духовного/ генетического кода.
***
/Метафорические характеристики/
- /Способность/ быть веселым - /возможность/ внешнесозерцательного просветления.
- Ирония – мазохистическая адаптация неизбежного /всепроникновения/ окружающей действительности в психологическую /универсальность/ конкретно взятой индивидуальности (природа /пористости/).
- Сарказм – это /тупое жало/…
- Цинизм - /острое жало/ - болезненно пикирующее /возможность внешнесозерцательного просветления/, характерной /причиной/ которого неминуемо является /злобная ядовитость/ обладателя оного…
- Вера - /внутрисозерцательный свет/.
***
-М-
/То, что сокрыто за внешней эстетикой или о продуктивности (созидательность, разрушение) этического посыла (провозглашенного во спасении)/.
***
-Красота-
- /Естественность/ красоты (природная данность) – изначально самодостаточна и другой быть не может,.. поскольку в ней нет ничего изнурительно искусственного (изнурительность «ношения маски» вне проникновения образом идеала).
- /Выпестованность/ красоты – требует извечного устремления к подтверждению своей /внутренне отсутствующей самодостаточности/ - это тот случай, когда «форма» силится обрести суть. В этом /положении вещей/ - возможно самоутверждаться нарциссизмом или /противопоставительным/ уничижением окружающего…
***
-ПМ-
…Рыба была кислая, а Она – такая сладкая на вид… И вообще, уже некоторое время безотрывно взирая на Нее – Он не ощущал /вкуса/ существования,.. но - /чувствовал/ самую жизнь…
***
/Блеск и суета ВАЯТЕЛЯ/
…Между /волей/ и /устремлением/ - простирается вселенская пропасть… И нет смысла – (ежели бесконечно-вселенская) пытаться их /воссоединять/ - физиогномической /материальностью/ выдающихся «в никуда» подбородков…
***
-М-
/СТИХИЯ/ - не улыбчива и бесслезна,.. но она - /следственна/ всем этим…
/От серого – к ЛЯ-МАЖОРУ/
…Ветхо-рассветная /материя/ сна – протерлась-таки до бледного пробуждения. Пробуждение во всей своей зримой обескровленности трепетало перед Его заспанными в раскосье глазами. Он недовольно потянулся, глубоко втянул во все легкие прохладный, выстывший за ночь – бестемпераментностью – воздух комнаты – и выдохнул его под одеяло – для пущего тепла, укутавшись с головой – ради сохранения дремы… Явь, обыденно-безразлично севшая в изголовье кровати – в чистые простыни – буднично-пыльным плащом… - недоуменно пожала плечами, глядя на /нежелающего вставать/ и – была такова… Сбивчивый сон едва /магнитился/ к расплывчатой осознанности, которая, время от времени, /вспыхивала/ бытовыми мыслями – вспугивая и без того хилое забвение. Внутренне плюнув на все внешние беспокойства, Он деловито-ворчливо глубже и уютней пододеялово /заткнулся/ в постельную глубь, оставив в /пространстве обозримотелого/ - лишь голую пятку. Утренняя жизнь, словно теплое море о пребрежный камень – плескалось о Его пятку – ощутимо не тревожа ее…
Еще вчера, в это самое время, Он /уперто-обезразличенный/ - шел /вдоль/жизни… Сегодня же – безмятежно лежал /поперек/ ее – и был счастлив – даже в залатанном сне…
***
/ЛЯ-МИНОР/
…Его сигарета дымила сама по себе… Он же, в неплотно зашторенное окно - /как бы/ подглядывал жизнь. Ниспадающее пространство оконных штор - /не смыкающееся/ друг с другом /вслепую/ - раскосым разрезом – было подобно таинственному прищуру… - это был взгляд жизни в сизую комнату его одиночества… Окно… - ИХ единственное соприкосновение…
***
/Поливая цветы/
Осень на цветах –
Грустно на устах –
Тень от мысли мечется
Тетрадными листами…
………………………………………………………………………
-Только где же эта мысль?
- Только где же вещий смысл?
………………………………………………………………………
До зимы ль –
мне ждать цветенья,
Чтобы с уст –
- летело пенье?..
***
/Восторженный ДИЕЗ/
.Первые, слегка липкие и еще нежно-легкие белые снеги… с крыши крылосрываются – краем карниза – словно чайки… Плавно опадают в подножную белизну – с ней сливаясь… так и чайки сливаются с пенящейся волной… Потом эти краешки волн – вдруг – всплескиваются до небес и выше… Летают там белые… И снова крыши и снова снег…
***
/ДОМИ/НОР/НАНТА/
… Среди осеннее-облетелости, плоть до /черно-белого/ - фонтанировала одиноко-березовая лимонная желть… - да та, что и впотьмах светилась окрест и /кисло/ нисколько не было…
***
-М-
Даже /сиюминутность/ небезусловна... Безусловен – лишь свершившийся факт…
***
-М-
/Акцентированная замкнутость/
-Возраст – это время /терять/
И – время терять/ся/…
…Во избежании одиночества человек /расплачивается/ - неизбежностью потерь…
***
Сопереживание и сострадание – это /божественные/ ипостаси, – которыми возможно почувствовать себя /человеком/.
***
Луж отражение вздрогнуло –
Миром вздрогнуло…
И мир, разглядевши гримасу свою, -
- вздрогнул…
Листвою затрясся
-и тотчас опал…
Пытался обнять себя острыми сучьями,
Но до крови драл лишь –
Хмурое небо…
Что только глаза отвело
- Не закрыло - на все
- Но отвело лишь…
…Под грустно наклоненной шеей осеннего фонаря, что тусклосвето выцвечивал сонаправленность их теней – стояли они в окраплении редкого дождика. Окрапление было на одежде (несколько блестящей),.. /все остальное/ - штриховало мимо. В размыто-желтом подфанарном окружье – был /полу-вечер/,.. /все остальное/ - мрачно вечерело…
… Еще каких-то минут двадцать назад они сидели на Его кухне и ели рыбные котлеты, которые отчетливо пахли – мокрыми беспородными псами,.. а сейчас Он невразумительно пытался /проститься/ с Ней навсегда…
…Еще вчера они сокрыто умиленно стояли друг напротив друга в шеренгах неторопливых пешеходов, что безынтересно разглядывали, - как свое предсказуемое /отражение/, - себе подобных, в разделенности шуршаще-воющей дороги. Потом был зеленый свет светофора, и шеренги качнулись навстречу, смешались в безликий хаос, в котором было /олицетворено/ радостью лишь одно столкновенье…
… Прощаться навсегда было непривычно и вязко. Его рот от волнения высох, и гладкая внутренность щек, подобная дынной сердцевине, стала шершавой, как грецкий орех. Он колко сглотнул, невнятно выцедил /прощенье/, повернулся на одном каблуке, что со стороны выглядело очень глупо, сам за себя испытал липкую неловкость и сгустился в сырой темноте. Его тень подобострастно-неминуемо исчезла тоже…
… Она была очень красива. Даже неповторима красива. Незабвенно. Ей было одиноко и искренне – недоуменно. Не успев ничего сказать от неописуемой скоропалительности /свершившегося/, Она поймала себя на полном отсутствии мыслей и ощущении волокон рыбы между передними зубами. Языком Она попыталась избавиться от этого ощущения – ничего не вышло. Тогда в ход пошел изящно-продолговатый ноготок мизинца, блестяще выкрашенный в нежно-сливовый тон на длинном смуглом пальце. Рыбье волокно протолкнулось внутрь и высокомерно сплюнулось наружу… - практически вслед ушедшему…
… Ее лицо было такое, какое, характерностью своей лепки, не остается незамеченным. И если б Она выходила на сцену в сюжете какого-либо спектакля, где помимо Ее есть и другие действующие лица – спектакль /летел бы в тар-тарары/,.. поскольку своеобразие необъяснимой /природы/ Ее лица увлекало бы в /себя/ все зрительское внимание – словно в головокружительную водную воронку. Ее /действо/ - в идеале – это театр одного актера…
…Таким трагичнейшим образом – Она повергала в тягостное уныние всех, кто с ней соприкасался. Не распознав в себе, в общем-то, ничего /особенного/ (были, конечно, художники да поэты – но все не те), Она лишь чувствовала, что мужчины считают себя – Ее недостойными. Как будто Она сознательно-издевательски располагает к себе, чтобы затем невероятно болезненно /рвать/ по живому сердечно-сросшееся… Она же и не думала так делать, хотя в дальнейших ощущениях /уже/ сама стала проявлять некоторую на/сторожность/ - ничуть Богом не обделенная (как и те) всполохами сердечных порывов… /Ей было не менее больно/…
…И теперь, под блеском мокрого фонаря, в более явных (от сгущения тьмы), «не талых» очертаниях желтого овала – Она стояла одна, - будто центр вселенского одиночества. Ее тень указывала направлением в гулко-беспросветный проходной двор, - которым казалось разверзается бездна уныния… К холоду прибавился страх – стало /страшно-холодно/. На ум почему-то пришло странное сочетание слов – «Шоколад – не сахар»… Во рту по-прежнему было безвкусно, а на душе – ничуть не сладко… Она поежилась, перекинувшись раздумчиво-нежным взглядом в /восторженно-благостное ЗАНЕБЕСЬЕ/… Ее щеки – влажнопрохладны – осенние листья…
/от – до +/
Всецелодоминирующая /надо всем/ сосредоточенность на ИДЕЕ – формирует (сослагает) определенную /модель поведения/ - это осознанная /природа/ поступка. Здесь не бывает /стихийности/, что не поддается формулировкам – лишь /блистательная/ логичность, стратегически направляемая интуицией (степень предчувствия). Это, так называемый, - /I уровень/ - личностно-волевого /подвижничества/, зиждителем которого, или лучше сказать, /одухотворением/ коего – является /наитие/, т.е. /прозрение самое себя/ в реальной действительности.
/Реальная/, окружающая нас действительность - /сущность/ - /со/разумно-равновесное «сплетение» энергетически-вселенских /потоков/ тех или иных /стихий/ (стихий добра и зла). Это /II уровень/, который «подхватывает» /устремленность человеческой идеи, ежели обнаруживает в ней /духовное родство/. Именно /этот/ уровень созидает ИДЕЮ – в /неминуемую возможность/ ее земного воплощения.
/Оглашение/ воплощенной идеи в /вихре/ энергетически вселенского потока – происходит в /вечности/… В /пределах земного/ - это лишь /эхо/.
…Суть /земного/ - спровоцировать «достойное» /пересечение/ чувств и ощущений… - т.е. /природу/ самоей ИДЕИ.
И, наконец, - /III уровень/ - осознание /ответственности/, а также /ее/ несение – перед /ПОНИМАНИЕМ/ сего…
***
/От СИ-БИМОЛЯ – до розового/
…Неожиданно-проникновенная жалость к Нему – вдруг – растопила до слез – Ее ледяной взгляд. Ей стало неловко этого и, отвернувшись в вполоборота (в сторону теперь уже сердечной расположенности к Нему), Она высоко запрокинула голову – боясь выдать слезность своих чувств… Небо видело, как прекрасные карие глаза покачивались в бликоватой прозрачности слез…
***
…И если б земля – сообразно /провидческой сути/ - не была наделена /природой/ - впитывать в себя проливаемую человечеством кровь… - /все бы/ давно /зехлебнулось/ в этой крови…
***
/Тряпкой – по невиди,
ботинком – по льду…/
…Замерзшие лужи – как старые, проблекшие (до дыр неразглядности), /хронологией/ чьей-то жизни – тусклые зеркала… Отражают лишь /устремление/ скольжения…
-ПМ-
Ненастье вершило миром. Небо висело так низко, что улицы казались долгими коридорами с закопченными потолками. Порывы промозглого ветра скрещивали безлисто-осенние черные ветки деревьев – словно сабли в поединке фехтовальщиков. Причем, исход таковых поединков, /разрешался/ - лишь бременем весны. Лужи пребывали в непроглядной скукоженности – лишая тем самым простуженный мир /осознавать/ себя – отраженчески…
…Она шла на работу. Спешила туда – неохотно. Она была всецело одинока,.. – от этого ее возвращение домой – было также неохотно, одиноко – неспешно неохотно… Путь был настолько привычен – что практически не замечался… Окружающее виделось – напрочь засвеченным фотографическим снимком. /Непредполагаемый формат с предположительностью идейного сюжета/.
…Маленький и мокрый щенок по всей вероятности прозрел лишь недавно, сохранив в своих – еще незначительных повадках – привычку подслеповато тыкаться носом. Он неуютно сидел на дне небольшой картонной коробки, что неуклюже стояла на стылом асфальте у ног какого-то безжалостно-смекалистого дядьки, что не случайно выбрал для продажи такой непогожий день, рассчитывая тем самым вызвать наибольшую степень людского сострадания к беззащитному существу. Щенок дробно и нахохлено дрожал, слизывая редкие капли дождя, - катящиеся картонными стенками, - нежно-розовым лепестком теплого язычка. Наверное, это было /единственное/ отвлекающее его природную чуткость от /изморосливой серости/ мирского безразличия. Щенок был черно-белый, с ушами уже довольно приметными, лапами кривоватыми и купированным хвостом – не иначе /породы/ спаниелевой… В конце концов он утомился возиться сам с собой, - ради тепла и ради развлечения, - мягко плюхнулся на живот, положив голову на передние лапы и грустно вздохнул. Вздох был глубокий и шумный (А что толку – скулить-то?)…
…Она склонилась над ним и потрепала мизинцем в складках его гладкошерстной шеи…
…Он открыл глаза, спросонья криво приподнял морду – и увидел над собой ее участливое, ласковое лицо…
…Его глаза были выразительно вишневыми…
…Ее глаза – чуткими и добрыми…
…Она улыбнулась…
…Он завильнул хвостом…
………………………………………………………………………………………
…Их счастливые отношения длятся и по сей день…
***
Человек – это /кокон/, и в сущности, /фактор/ жизненных условий – либо /раскрывает/ - ТЕБЯ ДЛЯ ТЕБЯ,.. либо – нет…
***
/…/
«…Господи! – возопила /умолительно-слезно/ Душа…, - какая же это /мука/ устремляться сквозь /зашоренность/ человеческих глаз и воплощаться – сквозь /скудость/ человеческого сердца…
***
-М-
- Обретение Любви – Божий Дар,..
- Сохранение Любви – искусство…
***
/З.И.Д.К.Н./
- Мне нравится снег: он /немыслимо/ тих, молчалив, он – даже не /внутренний голос/. Это похоже на великую МУДРОСТЬ и уж точно – сообразно восторгу /деликатности/… Этот не выдаст уж точно, но и подсказки от него не жди… Он буквально /вынуждает / тебя - быть САМОДОСТАТОЧНЫМ… - именно этим он тебя и хранит… А что есть более глубоко – в/печат/ляющего – нежели его /белая природа/ «составлять» - твое наследие…
- Дождь- /АССО/
…Аритмия дождя рассредоточивает до забвения ЯВЬЮ… Плавно облегающие твой силуэт струи /пропитывают/ тебя свежим блеском – словно переполненный /сосуд/… Это беспомощность – до гнетущести. Ты не растаешь и не растечешься… Однако, сквозь /+неискреннее/ обилие слез – не /рассмотришь/ себя как /целое/,.. хотя в отрешенности /забвеньем/ от мира – и не /осознаешь/ самое себя /частью/ мокрой стихии… Теперь ты для себя – бесчувственность дилеммы.
…Ее глаза – спелая вишня в молоке. Однако же, несмотря на исключительную привлекательность «компонентов» - как разнится их состояние – от /тепла/ до /холода/, от /радости/ до /печали/, от /доброго/ до … (не очень)… И все это – /спелая вишня в молоке/ в бархатно-смуглой пронзительноочертанности женского лица. Заметьте: лица /о закрытых глазах/ плывут сами по себе, подобно льдинкам в темных и стылых лужах, сталкиваются друг с другом, скалываясь до неузнаваемости, хотя и узнавать-то некому. А когда все замерзает – болезненная шероховатость поверхности льда – так ранима, что невольно отводишь глаза… / «Отводи, да только не закрывай», - шепчет живое и теплое осознание сеемое себя, отражающееся в ее глазах – спелая вишня в молоке/.
***
Твоя ИНТУИЦИЯ – суть /родственно-соотношенческого/ «соприкосновения» с проявлением той или иной СТИХИИ.
-ПМ-
…Сверху многочисленность разноцветных зонтиков кажется шестеренчатым механизмом, /невероятным/ - в своей масштабности /ужасающим/ - в своей невероятности…
…Был, /как всегда/, осенний дождь, колко-холодный. Вечер. Железнодорожный вокзал. Буфетом и туалетом пахло одновременно. Хотелось скорее уехать куда угодно. И чтоб рядом попутчики не раздувались и не ели вареные яйца во влажнопотрескавшейся скорлупе.
… Он не парил надо всем этим. Он стоял, прикованный к вытоптанному /ожиданием/ перрону – тягчайшей ношей – неподъемными чемоданами. Он мок под дождем и был уныл и безразличен – как /запасной путь/. Он ненавистно изнемогал предчувствием неизбежного отъезда. У них была своеобразная /традиция/ - перебарывать некую /ссорную/ отчужденность – нелепыми маршрутами. Другими словами, самим фактом дороги, причем – именно железной. Самолет был не по карману, а в автобусах Ее вечно укачивало и приходилось (именно Ему) договариваться с водителем о вынужденно-непредвиденной остановке. А таких по ходу маршрута – могло быть несколько. И всегда – было одно и то же: чуть только автобус притормаживал, Она, зажав рот ладонями, неистово кидалась к дверям, что раскрывались подчеркнуто шумно и вальяжно долго. Задевая, как правило, одну из створок дверей плечом, привлекая тем самым недоброжелательный взгляд водителя ( а сколько еще придется просить об остановках!), Она «выпадала» из автобуса и буквально «ломалась» пополам – не в состоянии сделать и шага – от всеобщего обозрения. Входила Она всегда так, словно все были обязаны Ей - /бесконечностью/ сострадания. Где-то после6 третей остановки пассажиры уже зловредно-издевательски сопровождали Ее /выход/ как бы /пространственными/ репликами, а /вход/ - откровенно недовольными взглядами…
…В поезде укачивало Ее значительно меньше, да и во всем /прочем/ - было значительно легче.
…Кто-то считает, что /атмосфера/ примирения – фактор сослагательный. И не только – обоюдное желание - /прощения ради/, но, и очень даже возможно, безо всяких внутренних /потуг/ - взять да и изменить /все/ внешним образом до неузнаваемости и, соответственно, так сказать, в «новом свете» лицезреть /духовную прочность/ друг друга – в антураже непредсказуемом и оттого более чем - отвлекающим – от неразрешимости внутренних противоречий. Увы, сие отвлекает лишь на малое время. Но!.. по большому гуманно-прагматическому расчету - одни самозабвенно переставляют мебель – с места на место, другие – пускаются осваивать близлежащие географические пространства, одним словом – путешествуют…
…Они относились ко /второй категории/ (подобно безликим инкубаторским яйцам) с маниакальным упорством мотали, катясь, километры железных дорог. В поезде они говорили по необходимости: Она, пыхтя, ждала Его раскаяний и возблагодарений за подобные романтические порывы ( с Ее, конечно же, стороны), а Он ждал разрешения /взаимонапряжения/ естественным и неминуемым обезразличиванием друг в отношении друга (что называется – «махнуть рукой»). Подобное состояние было иллюзией примирения.
…Поезд скатывался в ночь. В вагоне еще притуплено-экономично желтело электричество. Их лица, покачиваясь, – отражались в черно-закапленных окнах. Капли дождя с той стороны стекол катились по их отражениям и можно было корчить рожи, как бы «подставляя» /физиогномические значения/ в /означенный формат/. Например: можно было скукситься лицом – изображая плач – капли-слезы (вот они) – тут как тут, можно притвориться устало-изможденным от марафонской дистанции – и опять – капли (подобие пота) обильно бежали по лицу. Кстати сказать – Он так и развлекался, а Она, замечая подобное, - /мученически/ закатывала свои глазья – как бы /давая понять/ (вероятно, своему же отражению, ведь Он, как человек, увлеченный собой, замечал только себя): «Ну и убожество же ты!»… А вообще, очень даже не исключено, что Она - /тоже играла/…
… В падении дождя и снега есть что-то завораживающее, - наверное, сие - /внешнее проявление/ стихийности, причем – самое что ни на есть гуманное – убаюкивает, /прежде чем - утопить или засыпать до безнадежности/.
… По жизни Ему было скучно, но – достаточно безопасно. Работал Он техническим переводчиком и был – сам по себе – от заказа до заказа. Ему нравилась эта /приватная /свобода//. Другого Он себе и не желал, точнее, более того, даже чурался. Иное, крайне вынужденное обращение (к токарному, например, или плотницкому ремеслу) Он представлял себе так. В первый день напиться (со всей бригадой), во второй день – опохмелиться (опять же всей бригадой), а на третий день – повеситься (единолично) в гордом, но беспросветном одиночестве всего мирского к конкретно /взятому/…
…Тупо-лязгающая ритмичность дороги проникала всех и вся дремами и воспоминаниями. Его воспоминание было /гнусно и унизительно/. Когда-то Он /почти уже/ любил девушку. Она была старше Его. Работала преподавателем в каком-то /безысходно-образовательном/ учреждении «высшего образца». Она была очень чувственна, а Он безудержно юн. Его вечное скудоденежье отзывалось в Ней формальной непритязательностью. В своей влюбленности Он-таки осоловел и перестал замечать мир. Мир изощрился и рассыпался ярко и снежно после грязно-серых дней. Он поэтически это заметил и, восторгаясь, кинулся звонить своей /ученой пассии/. Телефонное поздравление /с первым снегом/ прошло – с Его стороны как-то неуклюже, с Ее – более, чем безразлично… Отчего-то у Него в тот момент было совершенно отчетливое чувство, будто рядом с Ней (в искренние мгновения его романтических всплесков) находится /горячий… не., очень горячий/ и волосатый мужчина. Причем, не просто находится, а лежит в Ее постели абсолютно голый и от этого (местами!) наглый… А романтический снег падает на него куда попало и с шипением тает, превращаясь на мускулисто-напряженном теле – испариной похотливого неистовства. Даже запах этого мужчины вдруг отчетливо /сообразовался/ - (изыскательным юношеским обонянием) – это был запах жирной оттаявшей сардельки, брошенной на сковородку… /Туда/ Он больше не звонил…
…Спустя некоторое время после женитьбы и осознав, что свой внутренний мир необходимо /жертвовать/ - РАДИ, Он – эгоистически приуныл и, неведомо каким образом, развил в себе /жутчайшую/ способность представленчески провоцировать (с одновременным разыгрыванием) – противоречиво-агрессивные конфликты с кем бы то ни было… По всей вероятности, в основе этой /приобретенной/, а точнее – выпестованной данности крылась (ах, как похоже на окрыленность) – явная нетерпимость к /внешнему/ мнению, которое истолковывалось /им/ - не иначе, как завуалированное /посягательство/ на /Его/ внутренний (как Он полагал) императив… («Да как они вообще могут?!,,,»)
…И теперь, даже в буквальном смысле слова – когда жизнь /купировала/ Его самонадеянную окрыленность (теперь уже более, чем верно), засадив, словно в клетку, - в плацкартный вагон и пустив поезд под /откос обыденности/… - даже теперь Он ершился и хорохорился… Внутренне Он пытался парить и гадить с высоты полета,.. но летал – кто-то… Увы… Вопрошать к жене было бесполезно, Она во всех (и своих и /Его/ бедах) – винила именно свою /несостоятельную «половину»/… «Половина» задремывала между тем в ракурсе примелькавшегося отражения…
…Иной раз Он подумывал: «Как же много разнообразных (акцент на должное ударение – ставится по степени индивидуальности /рассматриваемого/) женщин , с которыми Ему было бы интересно сосуществовать /всяко!!!/… Жизни же не хватит, – вопиюще (естественно, внутриголосно) глаголил Он – безутешно неумолимо…, А если хватит, - идеализировал Он, - тогда получается, что /моя/ жизнь – сослагаема из /эпизодов/ их… Боже, неужели же люди друг для друга – суть /спрогнозируемых/ и /случайных/ эпизодов… Лишь эпизодов… Как это унизительно!» (Тут Он вспоминал предметность размышлений) – для милых, ласковых, красивых, умных, чувственных женщин… Он захлебывался в хвалебных эпитетах и (мысленно) каялся, что в будущем (перспектива холостяцкой уединенности) – никогда не допустит фактор (точнее будет сказать, даже взгляд) сугубо прагматичный, перечеркивающий чье-то /сердце, душу/ в угоду чувственности. Раздумывая подчас на подобную /концептуально-этическую/ тему, Он (нередко) ловил себя на представленческом созерцании – мягких, чуть приоткрытых вожделением, женских губ, восторженно оплавных персоково-запушенных томных грудей, длинных и гибких смуглых ног, просвечивающее сквозь прозрачность нижнего белья… «Однако, довольно! Довольно!»- обрывал Он, /нарочито/ брезгливо себя и «охлаждался» мыслями о невыполненной работе и долгах…
…Поезд катился - /вниз/. /Он думал не о Ней, Она – не о Нем/. Они просто вместе сидели – друг напротив друга. Включая / отражения/ - их было четверо. Четверо одиноких и усталых от самих же себя…
… Меж тем, поезд задавал все больший и больший уклон:
а) возможности помириться –
б) возможности разойтись –
P.S. – «А нужно ли им(…) это?.. (Если учесть то, что человек (большинство людей) – живет /невозможностью/ жить иначе).
***
/Плюнуть или испить/
У всяк воды свое выражение – оттого, кто над ней склонился…
***
Любой жизненно-человеческий порыв /ограничен/ - возможностью неминуемого утоления – даже самая жизнь… Все /неутоляемое/ - беспредельное – за сущностью человеческо-жизненного…
***
/Впечатления ДО и ПОСЛЕ/
Завораживающий вид /вечерне-всполохо-алого/ зимнего неба – подобно забвенью, что сиюмгновенно неповторимо (непоправимо) изменчиво…
/Белое, белое…/
…Он и его собака были внешне очень похожи, ну а поскольку Он ее воспитывал (не путать с дрессурой и натаскиванием) – внутренне – были они практически – единое целое. Все дело было в их отношении к /деньгам/: Она в сущности не представляла, что это такое, а Он не хотел Ее в это посвящать. Таким образом, в их единоцелостности – была Его тайна и Ее идеалистическое неведение. Конечно, иной раз, глядя в Ее шоколадно-бездонные, втягивающие в себя глаза – Ему казалось, будто как раз-таки Она-то /все/ и знает,.. а Он… - только силится гадать суть своей жизни…
…Зимой Он ходил в /шапке с развязанными ушами/ - не так, как члены правительства, стоя в октябрьские праздники на трибуне Мавзолея. У тех всегда шапки очень строгие и неистово одинаковые, не позволяющие ни себе, ни (членам) никакой (поветренной) вольности.
… Ну а поскольку Он был – сам по себе – вне каких-либо /глобальных идей/ - Его шапка, да и весь внешний вид тому соответствовали. У собаки были тоже длинные и висячие уши (причем, естественные) и оттого ни у кого не вызывающие нарицания за внешнюю беспечность. Он иногда представлял, что если б у собак был свой вождь (не путать с вожаком), а у вождя, (соответственно), свой Мавзолей (не путать с конурой), то спаниели (не путать с партийцами) стояли б на трибуне - также с завязанными над головой ушами. Однако, Он искренне верил, что собаки до такого не /поднимутся на две лапы/ (не свойственно их природе), хотя у людей этот самый фактор понимается – как наивысшая заслуга перед глобальной идеей, в основе которой лежат /вещи/ более чем косвенные,.. а именно – власть и деньги…
…Как человеку самодостаточному, /власть/ Ему была не нужна. Власть вообще нужна людям с болезнью /дистрофии духа/, которые посредством этой самой власти пытаются себя утвердить (характер физической недосягаемости для большинства) логопедически непроизносимыми /буквами закона/, из коих внятно /слагаются/ общественно-моралистические идеи.
…Да… деньги… ну, деньги были, конечно, необходимы, но – постольку-поскольку…
…Он занимался переплетением старых, очень обветшавших книг и /аритмичность заоконного существования/ вечно озабоченных (социальная, культурная, сексуальная революции) масс – была для Него – заоконным мельканием. Кстати! Никогда не нужно оправдывать свою бездарную суетность /вехами времени/ - это неспособность убеждения самое себя в /осознанно-сосредоточенной статичности/ - СПОКОЙСТВИИ – несмотря ни на что (по сторонам). Ну, а ежели /ты/ себя убедить не способен, что уж говорить о тех, кто составляет твое окружение. Применительно к /этому/ человеки взяли от собак не самое лучшее – умение гавкать, кусаться и поджимать хвост…
… Он брал от своей любимой собаки – самое лучшее – преданность, любовь /не смотря ни на что/, искренность… Все тоже (эгоистически не дозируя, как это часто бывает почему-то среди людей) снисходило от Него на черно-синюю псицу.
… Во время Его занятий над воссозданием книг собака лежала у Него в ногах и думала о /том же/.
… Нередко они выбирались из /замкнутости/ двора, ограниченной безликостью девятиэтажной закирпиченности – в город – оголтело и безвкусно замусоренный низкопробной рекламой. Вообще: в партийных лозунгах и коммерческой рекламе – один и тот же /общий знаменатель/ - НАСТОЙЧИВОЕ УВЕЩЕВЛЕНИЕ (слышите, звучит дезавуалировано от бесстыдства – ВЕЩЬ). Реклама пестрила, рябила, об нее спотыкались и страдали изжогой. Положительная особенность этого времени была такова: сейчас, ежели ты /правдиво/ заявляешь об отсутствии МОРАЛИ – это так,.. – просто (глас вопиющего в пустыне) сотрясение воздуха (не ново!), и смелости, между прочим, не надо. Во времена же /засилия лозунгов/ при той же позиции – не исключались гонения – одних загоняли в тюрьму, других – в психушку, третьих – в пьяно-иносказательные плотно-зашторенные кухни. Отрицательная же особенность /сего момента существования/ заключалась в том, что люди (осознанно!) загоняли себя сами. Усилиями остервенелой воли /материалистически трансформировался/ так называемый - /пятый угол/; где интеллект стал средством обогащения, мудрость обернулась изощренной хитростью, искренность – прагматичностью, откровение – полунемой дипломатичностью, ладонь же превратилась в кулак (как некогда заметил поэт). Этот /пятый угол/ был такой же бездомный – как и все вселенское, но человеки отчего-то не хотят этого замечать (или уже боятся) и продолжают /изгаляться/ над здравым смыслом, что словами мудреца как-то прошептал: «У смерти карманов нет». Его, видимо, не услышали – очень уж шумно от деловитости…
… Они шли городом – раздумчиво и степенно. Их вид доносил доброжелательность. Доброжелательным сейчас быть не /в цене/ , как говаривали Ему какие-то странные личности с расфокусированным прошлым и настоящим одновременно,.. словом, /размытые/ для сердечности и весомо оматериализовавшиеся для живота (не соотносить с устаревшим понятием ЖИЗНИ).
…И как хорошо, как надежно было Ему /прятаться/ от этого всего в теплой, черной, проникновенно пахнущей собачьей шерсти. Собака ласково и участливо лизала Его лицо и /жизнь/ возвращалась, как, впрочем, возвращается (надеюсь) ко всем, кто того хочет…
…А однажды собака умерла. Пришел врач и сказал:»Пневмония». Пришел другой и воскликнул: «Горе-то какое!» Третий ничего не сказал, но сделал /последний укол/ и, взяв деньги за визит, тенеподобно ретировался…
…Теперь у Него нет /целой части/ Его жизни – но это только лишь внешне. Внутренне Он /силится/ не меняться. Это будет как предательство. Иные не без горячности выпалят: «Подумаешь, по псу слезу льет, будто других бед нету…». На подобные /бездушные выплевки/ конечно отвечать не стоит, надобно лишь помнить – что /любовь/ степеней не имеет; так же как /родство душ/ не имеет обличия столь /явного/, чтобы за ним не видеть ДУШУ…
***
-М-
…Непротивление /логически-естественной/ зависимости от ПРИРОДЫ – есть фактор высоко-духовный. /Все противное/, тем же - /логически-естественным/ образом – только «вывернутыш наизнанку» - доказывает необратимость личностной /мутации/… А о каких же /человеческих/ отношениях может идти речь – ежели мы так далеки от /практического замысла/.
***
/Из…/
Солнце плавило /умы/ - до нежелания - желать… /Неустремленность/ ума – потворствуя физиологии… - подчеркивает лишь ее /силуэтность/.
***
-М-
…Человек для человека – это /КЛЮЧ/ - /РАДИ/ человека…
/РАДИ/ - исключительная степень человеческого взаимопонимания.
/КЛЮЧ/ (скрипичный) – идеальность созвучия, при слаженности /настроя
- ГАРМОНИЯ.
***
Исключительность и выпестованность генетики – подобна селекции,.. а также зависима от факторов «окружающей среды».
***
Собака дрожала,
Кроткоозябше сидела…
Не испытывая жалость
И земля ее не грела…
В ночь глазами провожала
Безразличное прохожье –
От кого-то убежала,
Или выгнал кто-то, может?
А вселенское светило –
Под названием Луна
Ее грустью гулко выло –
Кем-то вспрянув ото сна…
Где ж вы, ласковые руки?
Где ж вы, добрые слова?
Не коснулись нынче Вас –
Сердца преданного муки…
Поистерлись тенью звуки
Сострадания овал –
Глянцем лунным закатился –
Но никто не спохватился…
- Все уж спят…
/Бирюзово-розовое/
По морозно-черному
Крап рябиново-красный
Стоит она, обреченная
- Вдоль дерева –
Обезлисто-бесстрастного…
…………………………………………………………………………………………………..
…И действительно, так оно и было. Небом предначертанное одиночество пронизывало вечер ознобом. Хотелось чаю и участия (хоть сколько-то хоть кого-то…) Ни того ни другого не было. Ее к себе жалость, для посторонних глаз - была незаметна. Вечер безнадежно утопал в неминуемости ночи. С шипением гася в ее тьме последние желтые огни чьей-то бессонницы.
…А /Душа-то/ - она ведь одна на всех! Ее мало осталось. Разодрали ее и растащили на /сувениры/ - любители повыставлять свою /веру/ напоказ, да вечно и во всем сомневающиеся. Теперь она трепещет лоскутьями, сквозит сквозь /незалатанность/ ее дыр. Порочность человеческая… Породился с этим в связи /конфликт/, и не только человека с человеком, но и человека с Природой. Таковые условия /сосуществования/ наиестественнейшим образом /культивируют/ - энергии зла и добра. Мир стал пронзительно остр и концентрированно черно-бел. Среди людей (т.е. будучи человеком) отсидеться в /серости/ теперь – не представляется возможным! Либо ты - /материал/, либо ты - /одухотворение\ (земное) вышеозначенных величин. /Безучастных/ - нет… Можно лишь допустить, что /они/ где-то выше… Субъективно же /воссоздается/ человек именно /там/ (на недосягаемых отсюда высотах) – воссоздается своим /духовным началом/ (мыслями, поступками). Любой /порыв/ - есть сослагательность /свето-теневой/ природы становления сущности твоего /ответствия/… Это только глупым или сознательно обманывающим себя кажется – будто /земной ритм/ смешал /все/ в одной воронке /конечности бытия/. Кстати; сие уже проходили: /человечество будет до тех пор «заниматься» /освоением/ Земли, покуда Земля не перестанет смывать его /всемирным потопом/ - подобно говну в унитазе//. В идеале понимания /идеи/ возможно допустить, что человечество прежде всего – неспособно /оправдаться/ перед статусом своей же человечности. (Зато о Боге разговоров много…)
…Девушка озябшая, Девушка под деревом рябины, начинающимися ночными заморозками – ярчайшая характеристика /«человечности» как таковой/. Кстати, некоторые (простите за выражение) просто-напросто валяются под нашими ногами и мы (хоть раз да все без исключения) – отворачиваясь, перешагиваем через человека… (Это к вопросу о сослагательности /свето-теневой/ природы становления сущности твоего ответствия: отсюда – туда!)
…Девушка зябла и Душа пыталась прикрыть ее от мирских бед. Душа пыталась накинуть себя на ее плечи и хоть краешком своей /материи/ коснуться кого-то из случайных прохожих. Но ее не хватало… Она тянулась и трещала, расползаясь на отдельные нитки… Девушку замечали, но никто не подходил к ней… Душа металась от одного прохожего к другому – какому-то дядечке даже глаза умудрилась застить собой на миг,.. но он лишь запнулся и чертыхнулся /грязно/, да так, что окурком своим прожег краешек мятежной Души… /Может тогда человечество спасет Душу, когда поймет, что /призванность ее ради/ нас изнывает куда больше сознанием того, что не может она нам помочь – поскольку мы… - этого не хотим… Спасешь Душу – себя спасешь…
В конце концов Девушка заболела и вскоре умерла… Ее лечил Доктор, никогда не испытавший боли, боявшийся этой боли и представлявший боль – лишь теоретически. Каждый пациент был для него болезненным олицетворением его грядущих страданий. Он /безучастно/ назначил (с научной точки зрения) – верный курс лечения… С точки зрения /сердечной/ - утомленно отмахнулся…
…В бюро ритуальных услуг все было /монотонно/ - как в непогоду на кладбище – серо… Среди /концентрированности/ черно-белого, лишь кладбищу позволительно быть серым. Это - /граница/ между /порывом и ответствием/… Кладбище – ничто иное как /кладовая мощей/ вне коих соприкоснешься с Душой, испытав /уже собою/ ее за тебя страдания… И наверное, очень мало кому будет не стыдно, и не больно и не противно – за то, что /ты/ был…
…А потом /они вместе/ прилетели под ту рябину. Грязь ядовито не блестела, был первый снег… Со /смертью/ Девушки Души стало немного больше…
/Из сна…/
…С каждым пассажиром его все прибавлялось. Внутри его множилось, полнея снаружи. Полнел он буквально на глазах. Тяжело останавливался, еще более тяжело двигался с места. Задыхался и выразительно /бздел/ - одномоментно. А все потому, что был невообразимо стар. Слоисто перекрашенный и облупившийся до ржавчины, он, натужно скрипя, укатывал свой путь. Теперь было вовсе непонятно, кто кого /прокладывает/ - он маршрут или наоборот… Автобус, раннее утро, час пик…
…Она стояла на темной остановке и вглядывалась в ветреную даль. Ветреная даль наворачивалась на Ее глазах бесчувственными слезами. Мутные слезы превращали действительность в аквариум. Она была /золотой рыбкой/, но… Ее никто никак не вылавливал.
… Где-то, квартала за два, яркий /цвет/ фар вскрыл утреннюю темень – без наркоза. Затем уже и послышалось. Она промакнула слезы в надежде не смазать тушь, глубоко вздохнула, словно впрок, перед грядущей спертостью автобусного духа и сделала шаг навстречу… Серая обыденность неприминула издевательски выделать книксен и зловонно окатила бензиново-клубово. Толстопереполненный автобус слегка поклонился при торможении, зычно и лязго растворившись гармошечными дверями, - обнаружив спрессованные ряды тугих спин. Все было так плотно, что /глупо было бы даже/… Она в отчаянии выдохнула запас кислородной /будущности/ в утреннюю стынь. Стынь облекла теплый женский выдох в слегка клубящуюся пирамидку светлого пара. Пар рассеялся вмиг, а она поворотилась прочь… Однако, /провидение/ в данном случае - /в лице водителя/ просигналила ей оптимистично и распахнуло маленькую створку служебной, передней дверцы… Молодая женщина /счастливо/ впорхнула внутрь автобуса. Автобус тронулся медленно и натужно. Казалось, будто бы он находится в вязкой и темной субстанции. Сия субстанция – называлась /жизнь/.
…Пространственно отделившись от остановки, автобус /уже/ тонул в мутных водах рассвета. Кусочек яркой косыночки, зажатой между дверями – был подобен /сдавленному писку/ о помощи. Затем /все/ скрылось и умолкло.
…Сплюснутая плотными телами и запахами плотных тел, она стояла, закрыв глаза и пыталась дремать. Даже стоящие, не говоря уже о тех, кто сидел – могла дремать стоя, не боясь упасть - падать было некуда (не говоря уже о том, что во-первых – невозможно, а во-вторых – незачем). Ей было почти тепло и фрагментарно /сонливо/. Это бывает, когда плывешь на спине и вдруг небольшая волна застит реальность /с головой/ - и вот уже /иное видение/, несмотря на явность сознания. Так было и с ней. Потом кто-то неучтиво наступал на ногу, кто-то выдыхал болезненным перегаром, перемешанным с кислым вкусом отупляющей первой (за день) сигареты, кто-то немилостиво наваливался и сползал подозрительно медленно, словно ощупывая /пристрастно-чувственно/… однако, ситуативно-завуалировано. /Все/ покачивалось размеренно и предсказуемо. /Все/ перемещалось - /оттуда – туда/… Это было /перемещение/ - длинной в жизнь…
…Наконец, доехали… Сквозь раскрытые двери началось /порционное выделение/ мятых, на глазах расправляющихся (первым уличным вздохом) человеческих тел. Словно надувающиеся шарики, люди раскатывались кто куда. Раскатывались ретиво, чтобы к вечеру (в такую же темень) замкнутое пространство (тьмы) – вяло сползтись вновь к этой остановке, погрузить себя в тот же автобус и укачиваясь привычностью следования, дремать до тех пор, /пока/…
…Она выходила последней… Автобус изнутри казался ей – каким-то грустным и потерянным, как будто лишенным /одухотворения/. И вообще, что толку в /идее/, ежели не подразумеваемо ее воплощение. Идея просто рассеивается до прозрачности, оставляя на сердце тягостный осадок невостребованности… - /все болезни духа имеют таковую природу/.
…Вот уже и улица – набрякшее влажно свесилась в проеме автобусных дверей… Первая ступенька, вторая… Грязь заметно поеживалась от зябкости в подфонарных желтокружьях… Теперь уже из автобуса (исхудавшего пассажирами) выходить не хотелось… Последняя ступенька… Девушка легко и /немыслимо/ для всех вдруг /вспорхнула/ с этой ступеньки вверх и, взмахнув длинными полами плаща, устремилась в изящный лет. Ей было невесомо, чисто и светло. Медовый свет ласкового солнца оплавлялся в звуки нежного шепота. /Тому/ не было - /ни конца, ни края…/
…Затем было жесткое, заднее сидение автобуса, на котором она почему-то лежала. Горячая, до нестерпимости боль где-то внизу правой ноги, сутулящийся рядом водитель, неустанно повторяющий одно и то же: «Ах, дамочка, дамочка…» Сквозняк в открытую заднюю дверь и вдруг… /счастливая мысль/, что сегодня видимо не доведется оказаться на работе… Конечная, потолок автобуса, пасмурный день…
***
Разветвился мороз стеклом
И в комнате стало тепло.
Геометрией пыльных углов –
Уют поселился…
Ищет ответствия – сном,
Под ночи покровом, снова –
Человек – ради ВЯЩЕГО СЛОВА –
В коем БОГ отразился…
/Просветление в МИНОРЕ/
…Ах, как же Он хотел есть… Было – некогда и неудобно. Ему ведь приходилось почти бежать,.. есть на ходу, через спотыкающуюся спешку, невозможно – ввиду сбивающегося на сторону, как впрочем и вязанный шарф, - горячего дыхания… Он опаздывал к Ней, в слепой надежде, что Она Его еще ждет. Пусть, как обычно – несколько и, в буквальном смысле – чуть-чуть отстраненно… Поначалу ее отстраненность, даже подчеркнутая холодность – возбуждали Его молодой пыл, затем – стали огорчать и /пыл/ сублимировался в /по-детски/ затаенную обиду: «Дескать, погоди, коснется еще…» Ему было странно их /внегармоническое/ несоответствие. А еще Он был сугубый фаталист и оправдывал /все/ происходящее с самим собой. «Каковая же, - думал Он, - неведомая ТАЙНА – сводит (совстречает) двух людей и, как каждое расставание /подразумевает/ - неминуемость тоски (тоже, в общем-то, двоюродная сестрица несчастья). Словно /тайной встречи/ сие несчастье и заложено (провозглашено вещим шепотом).» Считал Он также, что Его /конкретный/ случай /несчастен/ - как в настоящем (Ее невзаимностью), так и в будущем (следствием вышеописанной /природы/ тайны встречи). Таким образом, выходило, будто бы Он – несчастен /вдвойне/. А Ему этого очень не хотелось. Драматизм ситуации усиливало еще к тому же свербящее чувство голода. Ко всему прочему Он весь взмок – несмотря на легкий морозец. Лоб Его был влажен, под шапкой чесалось, майка прилипла к спине. Теперь Он сбивчиво мог представить себе , каким Она Его встретит. Мало того – Он опоздал, так еще и весь потный (с глупо прилипшей ко лбу челкой)… и громко урчит. К тому же Он вдруг разозлился на /уродливость/ подобного представления. И вообще, о какой, после всего этого, /желаемой близости/ может идти речь? И абстрагироваться ото всего этого (как внешне выраженного, так и внутри творящегося) Он не имел способности. «Возможно ли, - надсаждался Он /запотевающей мыслью/, - «направить» течение /смысла жизни/ - руслом - /умения/ не замечать несовершенства? Ведь, если /все/ принимать близко к сердцу – сердце просто разорвет…» И сердце представлялось Ему /ветхой плотиной, которую практически без остатка размывал /поток жизненных обстоятельств…/ «Что есть жизнь? Испытание «на прочность» физиологии или испытание на прочность – ДУХА?..»
…На улице подтаивало на глазах – не иначе как земное время спешило куда-то не менее неистово…Окончательно задохнувшись, Он остановился у какого-то ларька с тучной но блеклой надписью «Сдоба». «Да и ладно, - не без агрессорского снобизма подумал Он, - Съем чего-нибудь… И подождет – чай, дома сидит-то». Приплюснувшись холодным носом к еще более холодному стеклу витрины. Он высмотрел какое-то мучное изделие с котлетой посередине – оно напоминало полные бледные губы с высунутым дразняще-коричневым языком. К счастью, Он никогда не видел висельников, но в этот момент Ему почему-то о них вспомнилось. Пересилив гнетущие ассоциации – Он купил-таки изделие с непроглядным из-за полузамороженного стекла названием.
…Укус был вдохновенно-глубоким и жадным. Погрузившиеся с немалым трудом зубы в черство-вязкую субстанцию, преодолев многослойную хрящеватость котлеты, наткнулись на какую-то песчинку, да так оскоминно-болезненно, что Он даже простонал. Рот тут же наполнился сладкой слюной. Практически не пережевывая кусок, чтобы не испытать повторного неприятного ощущения – Он сглотнул его целиком. Часть несвежего изделия с явным скрежетом протиснулась в сферы желудочно-кишечного тракта. Оттуда весьма недовольно отозвалось яркой изжогой. Доедая остальное, Он с неприязнью обнаружил в данном кондитерском изыске – еще и многочисленные перья лука… Однако было поздно – это к вопросу о голоде и скупости по потраченным деньгам…
…Несколько утомленно подойдя к Ее двери, Он почувствовал легкий аромат внутриутробного лука сквозь терпкий запах вспотевшего и горячего тела, выплеснувшийся размотанным шарфом… Их вечер, как впрочем и всегда, был тускл, неразговорчив и эмоционально безлик. Как бывает глупо, когда люди в обстановке /предрасполагающей/,.. или же просто подразумевающей фактор симпатийно-благочестивого свидания – молчат, глядя по сторонам, или угрюмо листают какие-то журналы по домоводству(!) Они же должны (или хотя бы кто-то из них) взорваться /неопределенностью, никчемностью, несостоятельностью/ момента… Из них – никто не взрывался… Он было попробовал пододвинуться к ней, но диван скрипнул настолько пронзительно неуместно, что Ему стало понятно: /ЭТОМУ/ мешает здесь вся обстановка, одухотворенным выразителем которой является сама хозяйка… Поруганность своей чувственности – Он было пытался сфокусировать на ее черных колготках, сквозь фактуру которых – колени и пятки казались несколько выбеленными… Еще давеча это казалось соблазнительным, сейчас же – увы, не вдрохновляло…
…Вдруг неожиданно в дверь позвонили, да так резко, что спокойствие зримо вздрогнуло. Из бархатно-пастельной задумчивости Ее глаза встрепенулись чуткими черными птицами и, опустившись на свое /зримое место/, настороженным вопросом будто пронзили Его… Моновенно-выжидательно-мгновением – вопрос: «Что, испугался?», сменился в них легкой и хитроватой иронией разочарования…
…Досидев допустимо /положенный/ этикетом срок, Он нарочито небрежно распрощался и ретировался прочь. На площадке Он долго ждал вечно занятый лифт, раскуривал до боли в голове сигарету (как выяснилось при детальном осмотре – надломанную у фильтра), потом скорчил Ее «глазку» рожу (желая, чтоб Она это почувствовала, но не желая, чтоб видела) и спустился вниз пешком…
…Вечер таял окончательно и бесповоротно. Он глубоко вздохнул чуть теплый воздух и зычно рыгнул противной котлетой. Растворившегося в свежести вечера, от зловонья не осталось и воспоминания – словно недошедшее письмо; (а тот, кто отправлял, подумает:«Ну не ответили и ладно…»).
…Он шел уверенно и жестко. Ноги промокли, но сердцем – было /легче легкого/… Он направлялся к той, которая трепетно прощала Ему все и принимала Его таким, каков Он – в идеале – никогда не будет… Ворочание Его уязвленного сознания сопровождались /обывательски-умиротворенным/ позвякиванием в карманах мелочи… От этого становилось спокойней… В конце концов - /вечерний вид/ - Его потерял… и стих им…
***
/Идеалистический настрой/
…Влюбленность – это когда не замечаешь никого, кроме – одной…
…Любовь… - все хорошее, что замечаешь в других /вдохновенно-неосознанно/ - олицетворено в одной.
***
Несмотря на то, что человек /хрупко-стеклянен/, у него всегда есть /выбор/ «отражать» или же «не отражать» собой - /природу/ своей направленности… - даже, в том случае, когда /направленность/ характеризует насильственный диктат…
И если нет сил /не отражать/ - всегда остается возможность разбиться вдребезги!
/МОНО – ГАММЫ/
1.
… Его руки – замерзая – превращались в когтистые птичьи лапки. Он потрогал холодную щеку: и на бледном, буквально на глазах проявились три параллельно-красных следа, в окончаниях набухшие каплями крови. Было больно, но не леталось. А еще больше – было холодно и ноги Его – окоченевшие – превращались в копыта…Он отбил чечетку по замерзшей луже, осознав, что на /…/ никому не нужен/. Поскользнувшись, упал, однако не так чувствительно, как казалось. Оказывается, вырос хвост. Свиду он был неприятен, но чутко реагировал внешне на внутренние чувствоизъявления. Мысль о еде – вильнула хвостом, но какое-то нехорошее предчувствие грядущего заставило серый и тонкий хвост тоскливо вжаться между ног. Он посмотрел на черное небо. Небо оказалось угрюмо и неприветливо – словно и не /родное/ - как давеча. Он зашел в первый попавшийся подъезд, уже не из-за холода, который почему-то перестал Его беспокоить, но просто так, сел на батарею, вытянув блестящие копыта вперед, и закурил. За какой-то дверью тревожно взвыла собака. Он встал и, запустив бычок в подъездную мглу, уверенно вышел из подъезда…
… Теперь о Нем больше говорят…
2
…Он полз по пыльному стеклу своей нежной зеленью – оставляя на нем чистый прозрачный след… В одном из Его бутонов мелко пульсировал страх, который как-то ранним утром заявил о себе во всеуслышание. Даже боязнь иссохнуть от жажды была ничтожна перед ощущением пронзительно-белой слепоты… А Ему казалось, что слепота – черна. Сердце Его забилось так часто, что Он, сорвавшись с нитки, упал на подоконник. Стряхнувшись лиственно, Он приоткрыл глаза и увидел /оплывшую/ в белом прорезь заоконного вида… Это была Его первая зима…
3
… Расцветший бутон своим свежим нутром- словно выкрикнул – но Его уже никто не услышал… - пока не увидели… - почувствовав благоухание…
***
…В социуме – бесправие /последних/ равно /вседозволенности/ первых…
***
/7 – ДЕКАБРЬ/
Затемнился снег – в ночь,
Поскользнулся лед – мной,
Заплутает бесследьем поземка…
И минорно пророчат –
дуеветривонотно –
Дни… - остаток себя…
Их – собою прощай –
И тебе – все простят…
***
Депрессия – это /адаптация/ внутри твоего /духовного пристанища/*- ЗДРАВОГО СМЫСЛА – оставившего тебя на время.
/Духовное пристанище/ - просто форма, которую твое представление о мире - /влекомо/ «наполняет» той или иной сутью ( добром или злом).
-П.И.Ф.-
…Холодно… Люди на остановке – уезжают, приезжают. Все махонькие и черные на еще не вытоптанном в /серь/ снегу. Пятый этаж. Она встряхнулась, громко каркнула, распугивая сгустки чердачной темноты, и ухнула вниз. Планировала сквозь – минус 17оС. Уселась на крышу остановки. Люди стали ближе. Их красные лица были напряжены и смотрели все в одну сторону. Заветный и вкусный ларек еще не распахнулся своими узорчатыми шторками. Еще не пришла полная и добрая женщина с круглым и тоже красным лицом. Когда она подходила к ларьку, от остановки сразу же отделялось несколько фигур, которые выстраивались друг за другом перед гостеприимно раскрываемым окошечком. Люди подходили к ларьку ни с чем, а отходили с булочками, коржиками и кексами.
Востровзглядая галка не имела ни малейшего представления о том, что такое покупать, зато вкус каждой потерянной крошечки она буквально ощущала даже на почтительном от ларька расстоянии. Какие же люди растяпы, какие неловкие, нежели кладя сдобные покупки в пакеты и сумки, - они теряют столько крошек, мака и глазури, и даже иногда – целые изюмины.
…Было время, когда галка не осмеливалась подлетать и близко к ларьку – лишь только тогда, когда там случалось - /полное человеческие отсутствие/. Тогда она пикировала с крыши остановки вниз и грациозно и виртуозно склевывала все съедобное с земли – характерно /отделяя зерна от плевел/.
…Потом, когда она уяснила, что люди озабочены вовсе не ей, а чем-то другим, - гомеопатически свела контактность с ларьком – самоей /непосредственностью/. Ее успокаивало, что большинство людей улыбаются, даже что-то говорят, а некоторые протягивают с рук – аж целые кусочки, которых на земле – не сыщешь. Поначалу галка аккуратно и подчеркнуто деликатно брала /дары/ острым и черно-блестящим клювом и опрометью вспархивала прочь. Как правило, на той же крыше остановки все подчистую съедалось и, - /восстановив силы и храбрость/, - вновь слеталось – в надежде на /ожидаемое/. Ожидаемое не заставляло себя ждать – люди, в достойном похвале большинстве, - /жаловали/ более чем щедро. Было такое чувство, что это их даже забавляет.
…Однако, восторженное упоение – это хорошо,.. но инстинкты не дремлют. Как бы то ни было – одним глазом галка по-учительски пристально – смотрела на людей в очереди, другим – благоговейно следила за ловкими руками продавщицы, которые буквально – всячески булками жонглировали.
…Были у галки и свои любимицы. Девушка, например, такая черненькая, с красивыми бровями и еще более красивым носом (галка усматривала в ней что-то родственное со своим крылатым подобием). Так вот эта девушка всегда угощала ее с руки, приговаривая при этом одно и то же (вероятно, это было какое-то имя, однако не галочье, но человеческие)… Продавщица, конечно же, ласково и участливо ворковала чего-нибудь то с покупателями, то с галкой. А когда покупателей не было, она, облокотившись на прилавок, что-то доверительно вещала галке, удобно расположив свои сдобоподобные груди у себя на руках…
…Чуть вечерело, и галка снималась с /хлебного места/ в сторону грядущего ночлега, оставляя пугливых воробьев – один на один с аппетитным удовольствием. Она понимала, что, если существует /очередность/ у людей, значит и у птиц – она может быть имеет место быть. Плохо это или же хорошо – галка об этом не задумывалась – она умела довольствоваться /тем, что имела/ - не каркая попусту и не ропща…
…Холодно. Люди на остановке – уезжают, приезжают. Все махонькие и черные. Пятый этаж. Она открыла глаза, протяжно и расплывчато потянулась и зевнула. Собираясь на работу, она подошла к окну и вгляделась в улицу сквозь морозное забвение окна. В утреннем полупросонье светились автомобильные фары. Ларек со свежей выпечкой – уже тоже, будто теплился – своей внутренней необходимостью. У ларька виднелся недлинный штришок очереди. Черненькая девушка с красивыми бровями и еще более красивым носом, - глядючи, улыбнулась чему-то таинственному и уж точно своему сокровенному, и вдруг сказала вслух: «Вот бы Маша сегодня прилетела – угостила б ее коржиком»… Сказав это, она оправила мягкую фланелевую пижаму в /расцветно-экзотических всплесках/ и пошла умываться…
***
…Любимая женщина – это как Родина…- чем дальше от нее /изгоняешься/. – тем больше /влечения/ к ней… Жизнь вне ее – не /счастьем/, но /смертью/ грядущей меришь… Да и смерть-то не столь – пугает, сколь – от тоски всепроникновенной /панацеей/ видится…
***
-М-
…Подчас /глубина/ искушения – равна силе /проповеди/.
***
-НЕ /сентенция/-
Мужчины – пахнут носками,
Цветы – пахнут цветами,
- А женщины это смешали
И /благо/уханием этим живут:
Носки – стирая руками –
Которыми эти цветы берут…
- Потому что
- любят ушами…
***
- С БОГОМ –
Что явь есть:
-себя оправдай и греши –
/эгоистическое воз/моленье//.
-Да здравствует СОН –
Во имя, хоть короткой,
Но вещей – СВОБОДЫ ДУШИ…
-Сопри//бес//косно/вение…
***
-М-
…/Десять/ процентов правды – это еще и /девяносто/ процентов – нежелания быть самим собой…
***
-О творчестве-
…Даже /наитие/ следует испытывать аналитически-изыскательными /формулировками/, не забывая при этом, что любое, даже самое блестящее по выразительности понимание – лишь /тень/ ПРОВИДЕНЧЕСКОГО замысла. Вне /изыскательно-потужной рефлексии/ - катишься по /накатанной/ … - где властвуют стереотипы и оправдывают даже /вопиющую/ бездарность, - лицемерно возводя ее как раз-таки в /степень/ исключительного, т.е. НАИТИЯ…
***
Гипертрофия /чувства вины/ -
Подобна кривому зеркалу
***
-Л.У.-
Снег ступает мягче кошки,
Разве что похолодней…
Белит снег – не понарошку –
Чернокошечьи одежки –
До последних зимних дней…
***
-М-
Жалость, всецело направляемая на себя, - рано или поздно - /иссякает/ - сердечным участием в тебе – других…
***
Вьется снежинка,
Другая вьется…
Седовласием неба
-короток взгляд…
Бьется сердце,
Другое бьется –
Дай-то БОГ,..
-чтобы где-нибудь рядом…
***
Капли канули вниз…-
Лужи брызгами вздрогнули
-вверх-
Многомерно кружа отраженье…
Предчувствием,
От календарных кулис
-Стынет осень
-сценическим приближением
-зимних вех…
***
БЛАГО – не задумываться над тем, что /провокационно/ сподвигает тебя к озлоблению…
***
Иные мельчают настолько, что способны завидовать – уже даже не самому /факту/ свершившегося, но – лишь возможности такового…
***
Лист на лист –
-листопад.
Снег за снегом –
- сугроб…
БОЖЕ!..
-что за напасть –
/от/рожденье утробное!..
Лист на лист –
-листопад.
Снег за снегом –
-сугроб…
Шаг – назад –
-не упасть б,
Шаг – вперед-
-снова робость…
Лист на лист –
-листопад.
Снег за снегом-
-сугроб…
Лишь мольба
-коль напасть
Так делили б –
- чтоб оба…
Лист на лист –
-листопад.
Снег за снегом –
-сугроб…
-По-земному
-все проще простого-
-Все равно – где пропасть,
-Все одно – тесный гроб…
- А для НЕБА
-иная история:
Может, выпадешь снегом?..
Быть может, листом…
Или ж муки и неги
Огласишь – человеком… -
За не сделанным прежде –
Вернувшись потом…
***
/Старый двор/
Темно. Зима. Черно-бело-иллюстративно, словно в старой и очень знакомой книге. Кажется, вот-вот начнется - милое сердцу повествование. И /рисованность/ будет жизненно проявляться в реальность… Вот уже и ветки качнулись, поземка пошевелилась синевато-подлунно-снежно, тронулся парок восторженным возгласом: «Дай-то, БОГ… Дай-то БОГ…»
/Скрипично-литературное/
(почти эссе)
… Она порвала деньги, бросив мятые лоскутья Ему в лицо. Не коснувшись нервической гримасы лица - /никчемность/ опала под ноги…
… За два часа до этого…
…В зале было по-революционному холодно, несмотря на яркий и бесцеремонно вездесущий прогресс /прочего/ не творческого мира. Творческий, провинциально-смиренный мир был уныл и много к тому же пил. Это было – не плохо и не хорошо – просто объективная данность. Вином уже разучились что-либо оправдывать – его просто пили. О последствиях - не думалось, лишь констатировалось похмельно. Когда /похмелье/ становится /нормой/ - констатация оборачивается /сущим бредом/. Отсюда: кто-то /бредил/ живописно, кто-то – литературно, а Он – музыкально…
Он играл на духовых инструментах – весьма виртуозно – преображаясь своей игрой, точнее, ее процессом – неузнаваемо. Что творилось у Него внутри – остается только догадываться, а внешне Его утонченно-бледное лицо так бесскладочно-страшно раздувалось, что грозило фактическим выплеском наружу (на зрителей) – Его физиологической сути… Слава Богу, все это оставалось на уровне неизбежно-интеллектуального накала страстей, порождаемых Его действительным мастерством игры. Раздутые щеки, стремительные в бликах инструментов, пронзительно тонкие пальцы… и, конечно, неповторимость импровизаций – ярчайшие впечатления под тусклым, если не сказать – пыльным светом стеклянной люстры, в которую, видимо по причине ее безусловной почтенной пенсионности, - никто не решался вкручивать лампочки (грех такое тревожить). Обстановка зала требовала участия, причем немедленного и, желательно, ремонтного. Буквально на глазах от аплодисментов – по стенам и потолку расползались паучеподобные трещины, грозившие вскрыться листопадами известки над головами благодарных слушателей. Однако, вопреки /прочему миру/ здесь еще проходили концерты и спектакли. Напротив здания театра /прочий мир/ монументально-блестяще возносился коммерчески-выгодной архитектурой (не путать с понятием стиля) какого-то /сраного/ банка. Банк был важен и /естественно/ неприступен, театр – внешне сер и сир, но безапеляционно гостеприимен. Таковое /соседство/ символизировало непоправимый /раскол/ - чего-то некогда ЦЕЛОГО.
…За день - до этого…
…Он мучительно репетирует…
…За два дня до концерта…
…Да, да, главное – снять эти брюки, поскольку именно в них Он чувствует себя в рабочем настрое… А Ему хотелось /разладиться/ и инструментально-гармонически /не строить/, хоть сколько-то мгновений, в ТОН с давешним… Постоянное напряжение, перетянутость нервозно-эмоциональная - мерещила Его внутреннему взору какие-то нелепицы и идиотические курьезы, которые /должны/ будут произойти во время концерта. Например: падение крышки рояля – безжалостно громогласное на фоне елейных флейтовых течений, ли – полное обесточивание зала, приводящее к панике немногочисленных, но все же поклонников Его таланта, огоньки зажигалок, какие-то крики и неминуемая пропажа инструмента… Прорыв зловонной канализации – тоже вселял тихий ужас – подкрадывающееся к сцене – шевелящееся говно… и все уж зрители вместе со своим аккомпаниатором ютятся в маленьком пространстве сцены – словно /Ноев ковчег/. Все должны были спастись,.. к сожалению, зловонно задохнувшись – саксофонически хрипя…
…И тогда Он тихонечко запивал. Отвлекался лишь временами – когда Она грозилась уйти – и так было всегда. В конце концов Она улыбнулась Ему /концентрированно/ - и была такова… Дверь хлопнула, как Ему казалось, навеки – вспомнился рояль, страшно стало, выпил немедленно…
…Проснулся – очень скоро, но в слезах. Словно отдаленные раскаты грома – это чувствовалась тяжелая голова. Ливень прошел, гроза разгуливалась в пасмурно-холодный день. На часах было - /4.30/ - неведомо чего. Вспомнился почему-то давешний кураж. Они втроем – Он, цирковой барабанщик и художник кукольного театра сидели и выпивали в мастерской у последнего. Последний был особенно пьян. Разговор тронулся изысками женской темы. Сначала – обо всех женщинах , после – только о женах. Решили устроить проверку на чувства. Приятели пьяно-встревоженными голосами звонили одной из жен того, кто сейчас якобы валялся на улице, на остановке, без денег и без сил пошевелиться… Весомо добавляли, что пребывают и сами в подобном состоянии,.. и не могла бы /Она/ приехать за /своим/ - и тем самым выручить их всех, поскольку до своих благоверных Они, дескать, дозвониться не могут… Было получено – два явных и безоговорочных отказа, звучащих приблизительно так: «Пусть валяются, пьяные скоты, хватило же ума напиться!..» Соблаговолили приехать только за художником-кукольником, да и то сын, почему-то очень весело сказав: « Сейчас буду», словно это было для него веселое развлечение или бытовая данность, не обязывающая ни к чему… За барабанщиком же и за /Ним/, соответственно – не пожелали ехать… По этому поводу выпивали еще – один с радости, двое с печали. Сын, которого не предупредили о розыгрыше, явился-таки, был немало удивлен, приветливо обцелован всеми (за свой поступок) и отправлен за пивом… Спустя два часа расползлись сами…
… Он пришел домой и сказал фразу, которую пестовал весь путь – от театральной мастерской до дома, боясь, что она – трезвеннически поразвеется на морозе – своей актуальностью. Когда Она открыла Ему дверь, Он невнятно промямлил, что /алкоголь/ - это стихия, соответственно и переживать его следует - как стихийное бедствие, а ежели ты один, без хоть сколько-то мыслимой (пусть даже брезгливо-вершимой) поддержки – он сам тебя переживет…
…Она не дослушав, куда-то исчезла или Он куда-то провалился своим сознанием… Очнувшись, первое, что пришло Ему на больной ум, было слово - /презре/ватив. Таким образом, в одном понятии Он емко сочетал локализованное презрение ко всему /прочему миру/, куда волею давешнего случая была откомандирована и Его пассия с желанием выругаться более-менее окультурено… Он было даже решил в порыве похмельных наваждений позвонить устроителям концерта и сказать, чтобы они поменяли афиши с названием прежним – на /ЭТО/ - звучное и выразительное,.. но, к счастью, не нашел телефон и был тому в последствии несказанно рад.
… За четыре дня до выступления …
Он пришел в типографию за свежеотпечатанными афишами. Аппетитный запах информации кружил Его слабую голову. С какой-то вшивенькой квитанцией Он отыскал нужную Ему комнату. Отворил дверь. В нос ударил душный запах конторски-засиделых женщин и задохнувшихся винегретов, томящихся при батареях в ожиданиях обеденного перерыва. Его уже подташнивало, когда Он был удостоен внимания. Вшивая бумаженка пошла по рукам, остановившись наконец в сосисочно-закольцованных пальцах одной дамы возраста странного, гибло-молодящегося… Посмотрев на квиточек, затем на подателя сего – Она почему-то молвила, видимо удивленная Его бледностью, худобой и сутулостью: «Мало каши что ли ел?» На что Он, внутренне-восторженно для самого себя, тотчас же нашелся, парировав заезженную до дыр /сальность/ хлестким: «Сколько было, столько и ел…» По бумаженке вдарили какой-то печатью, что зычно отдалось в Его голове. Своими исключительно тонкими пальцами, словно надломленными в воде солнечными лучами, Он трепетно взял бумаженцию и ретировался. Рука, в которой Он нес малое свидетельство своих полномочий (доверенность №…) горела так, будто находилась в этот самый момент между жарких сомкнутых ног кабинетной дамы. Осознав сие ощущение, Он даже брезгливо тряхнул этой рукой - устыдивших своих ассоциаций… «Страх-то какой, - думал Он походя, - Бог /предоставляет/ каждому человеку /право/ явить свои помыслы /гипотетическому проекту мироздания/…» (А теперь решительно правдиво окиньте внутренним оком все свои желания, устремления, чаяния, мольбы… - хотя бы в пределах одного дня… - подчас /жуть/ что получается… - вот так вот и в жизни,.. и нечего на БОГА пенять…)
…Вечером того же дня…
…И кому как ни Ему нужно было расклеивать афиши. Пара приятелей пообещала пристроить где-то в /своих/ местах скопления /творческой интеллигенции/ , однако, основная масса свежих, черно-белых листков – оставалась именно у Него. Развешивать среди бела дня Он как-то не мог: просто ротозеи, а уж не дай-то Бог – знакомые… Вопросов, пожеланий там всяких лицемерных понаслушаешься – тошно станет и опять пить, а пить – уж дальше некуда, скоро концерт. Так и ходил ночью, почти украдкой, словно революционер, расклеивающий листовки. Решил так: все расклею заренее, кроме одной… Ту, последнюю, в день выступления прямо перед входом в театр… За две ночи /скорпулезно -информационного бдения/ заборное скопище грезилось Ему и в кротком сне и в шалой яви. Доски, доски, доски… Краска зеленая, желтая, синяя – облупившаяся…
…Перед концертом, разгладив упругую скрутку афиши и держа в зубах две кнопки, Он решительным движением распростер листок по шершавой поверхности щита, получив болезненную занозу в /играющий палец/. Было обидно до слез и больно до слез. Заноза засела глубоко и на первый взгляд – безвылазно. /Фетишизм/ исключительности предконцертного замысла – обернулся захлестом отчаянного пессимизма. Хотелось все бросить и припасть к бутылке (на радость и горе). Потрясая ноющим пальцем и время от времени мусоля его во рту, Он уже было ринулся в гримерку… (Что есть наша физиология, да и психология в общем-то тоже: познание на уровне /представленческо-успокотельно-оправдательных/ заключений,.. а все новые и новые /зло/ключения, «расцветающие» природой человеческого бытия заминаются - /формали//н//стически/… И иного русла человеческой эволюции, кроме как /замалчиваемой заКОДированности/ от истины, видимо просто не /предусмотрено/… Так и пробуем самое себя догадками, да в лучшем случае – на ощупь)…
…Нащупав во внутреннем кармане длиннополого пальто /заветный объем/, Он выхватил бутылку из кармана за горлышко – будто шпагу из ножен. На Его лице в этот момент выразилось мазохистическое упоение собственной драмой…
…За несколько минут до этого…
…Она влетела в театр и словно по интуитивному велению женского сердца – опрометью бросилась в гримуборную. И действительно, несмотря ни на что, Она всегда именно в самый казалось бы последний по своей неотвратимой сути момент оказывалась рядом с Ним, подобно /вектору/, направляемому Его /Ангелом-Хранителем/. Ворвавшись (естественно, без деликатно-предупредительного стука) внутрь прокуренной каморы, Она выхватила у Него из рук бутылку, темпераментно постучала костяшками кулака почему-то по своему лбу и – исчезла, словно наваждение. Через мгновение Она просунулась в дверную щель и нежно и участливо-предупредительно произнесла (почти шепотом): «Через 15 минут выходи… Полный зал…» Дверь мягко затворилась. Он пригладил волосы перед мутноватым зеркалом, одернул пиджак, взял футляр с инструментом и поворотился к двери с усмешкой счастливой и лукавой,.. зная наверняка, что Она караулит Его за дверью, проводит до сцены и будет за кулисами все выступление…
…Темные коридоры, какие-то люди, приветливо кивающие головами, яркий просвет сцены,.. сцена… полупустой зал…
…За два часа до первого абзаца…
…Нарочито оживленные аплодисменты посредством немалого усилия малочисленных и холодных ладоней. Знакомые лица подчеркнуто попадались на глаза, /притягивались/ к Его взгляду, наверное искренним желанием приободрить. Ему вдруг показалось, будто Его пытаются /заранее/ утешать,.. а еще все /это/ очень смахивало на какой-то /квартирник/… Однако, отступать было некуда… - позади была Она…
…Первой нотой Он /выдул/ разочарование,.. второй – обиду,.. а третей… - третья и последующие на всем протяжении концерта были - /сущее восторженное забвение/, в коем не было (да и быть не могло) ввиду полной неосознанности /материальности как таковой/ - ни предшествующего /этому/, ни – последующего за /тем/… Словом, игралось так, как не перескажешь: нет, литературно музыку не объять… Тридцать три буквы сотни цветастых слов, живые эмоции - /против/ двенадцати нот и ЧУВСТВА… А почему, собственно говоря, - /против/? Напротив же – во хвалу… (Тост, ей-богу какой-то)…
…Зал очнулся от /Него/ или же Он от зала – было не ясно. Теперь, по окончании каждый по-своему /материализовался/ друг в друге. /Реальность сфокусировалась сознанием/. Ему горячо пожимали руки и совали в лицо маленький диктофон. (Что они еще хотели услышать, ведь свой сиюминутный дар слова Он принес в жертву музыке. «Хотя, - с грустью вспомнил Он, - это их работа…») Некоторое время, после подобных выступлений, Он чувствовал себя настолько невесомо, как будто - /адаптировался/ в окружающем и /прочем/ мире. /Окружающий мир/ щедро наливал, залихватски опрокидывал, гудел. В этом гудении иногда проскальзывали матерные словечки – они в Его /адаптации/ казались чувствительно-болезненны, как заусенцы на пальцах…В общем, /все/ /отливалось/ прежними /формами/.
… Спустя некоторое время Он уже был вяло-тяжел и недюжинно-словоохотлив. Он размахивал руками и крыл кого-то «По-матушке». Лица вокруг расплывались… То было не вдохновение, но, увы, - банальная опьяненность и водкой и самим собой.
…Она грустно наблюдала за всем этим. Пыталась несколько раз Его урезонить, улыбалась кому-то извиняющимся образом, оттаскивала (как бы в шутку) Его за рукав,.. но – все было тщетно. В конце концов, прилюдно и громогласно Он достал из кармана какие-то смятые денежные купюры и попытался выдворить Ее вон из фойе (так отмахиваются от чего-то назойливого и надоевшего). Его хриплый окрик: «Езжай на такси!» грубо пробуравил гудящую труху нетрезво-интеллектуального сборища…
…Он дома. Это день следующего дня. Ему очень плохо. Тошнотворная головная боль. Поворот головы дается с превеликим трудом. Слава Богу – инструмент здесь… Ее, конечно же, нет…
…Скочевряжившись, словно пытаясь унять приближающуюся рвоту немыслимостью позы, Он думал о том, что сдавать в ремонт ботинки следует не ранее, чем через полгода; Он усматривал (внутренне зорко) в этом /чрезвычайно необходимую временную связь/ между собой /теперешним/ и собой /в перспективе/. /Связь/, заумно-витиеватая сотканность коей, смел Он надеяться, будет представлять собою /отсутствие/ какой-либо порочности… Только духовная устремленность и… заклеенные ботинки…
…За шесть месяцев до будущего… Довольно наконец!.. В этой /божественной безутешности/ убивать /самое себя/ в себе же самом!..
***
-М-
…Немало /участвуют/ в твоей судьбе и /те/ - которых ты просто иногда вспоминаешь…
***
-М-
-Веруя /искренне/ - ощущаешь бессмертие…
-Лукавя - /ничего/… далее, чем ты есть…
/Даже и ИСТИНОЙ можно пытаться быть – не искренним, искренне осознавая свою упрямую и лживую сущность…
- Меж тем, осознание, как таковое, и есть самая ИСТИНА/.
/Неуверенно-розовое…/
Длинные и вездесущие стрелки /человеческого времени/ проросли в пространстве /ее/ сонного бытия – до самой постели… Своими ростками зацепились сначала за одеяло, стащив его на пол, затем – за хрупкий резервуар самого сна. Сон лопнул – пронзительно-будильнично дребезжа испускающейся наружу атмосферой желанной дремы. Испустился – до осознания Ее пробуждения, сквозь обнажено-зябкое поеживание тела...
…Она открыла тугие спросонья глаза. Реальность выстраивалась перед Ней своей монументальной предсказуемостью, с трудом сглотнулось и блаженно потянулось…
Через час за Ней должен зайти Ее ухажер, который старше Ее на двадцать лет. Она знала, что Он скажет, как поцелует… и тот запах, который Он приносил с собой, вспомнился воображению Ее обоняния. Так пахли состоятельные мужчины застойных времен: легким и свежим морозцем, сигаретами «Ява» и одеколоном «Саша». Это было ощущение Ее еще не совсем далекого детства, трансформирующееся в лысую и паточную реальность, которая вот-вот нетерпеливо позвонит в дверь…
…Ей было - 23. Мужчин Она предпочитала - много старше себя… Почему?.. Да потому, что Она не любила своего отца, точнее – не любила, но язвительно изживала его из самое себя … Это было много болезненней /просто запылено-скучной /нелюбви// - это было отрицанием - /по-живому/… Кстати, надо сказать, что отец не видел и, возможно даже не мыслил того /образа и подобия/ Ее представления о самоутверждении – с гинетически-провокационным /изъяном/. Она же в себе самой пыталась оскорбить его обыкновенную внешне не выразительную сущность, которую именовала не иначе как - /посредственность/. Отсюда все ее /поклонники/ составляли – круг людей деятельных и /внешне/ удачливых. Они однообразно шутили, дарили однообразные подарки (на первых порах почему-то нижнее белье), вальяжно подкатывали на машинах к Ее подъезду и все как один патологически /скулили/ по своим женам – жалея их в Ее присутствии. Встречались конечно же и немыслимые циники, но это, на Ее взгляд, категория /изощренных сострадателей/ попранному кодексу супружеской чести. Но несмотря ни на что, с ними было - /удобно/, а с такими, как отец - /непонятно/.
…В свое время двое /творчески-витиеватых/ добивались как-то Ее капризной и ухоженной ручки… В буквальном смысле слова, в холодные зимние вечера – один, сотрясая воздух в убогой провинциальной квартире (именуемой мастерской) – своими извечными объяснениями в любви – его величеству Северу, называя последнего своей родственной душой, а /северное сияние/ источником своего пропитого вдохновения (и это при Ней-то, при теплой и живой).. Другой был тоже алкоголик и любил повторять: «Нет сердца у феерии разгула, что заживо ум мой навек попрала»… Эту строчку Он цитировал неистово (вместо элементарных комплиментов)… Затем – и вовсе куда-то сгинул, оставив по себе весточку, написанную на вывернутой наизнанку пачке из-под дешевых сигарет:
-И, наверное, мы – квиты…
-Если я не вдохновился,
-Миром, что не удивился мной…
-И, наверное, мы – биты
-Изощренно: мною – ты,
-Я ж – болезненно – тобой…
-Мы, наверное, расстались
(Ежели в живых остались)
-Ты - в одном,..
-А я – в другой…
Прочитав сие, Она не сподвигнулась на воодушевление или удивление, Она вообще дала себе зарок: если и окружать себя чем-то творческим, то уж, по возможности, - /неодушевленным/…
…И пошло-поехало… Чем дальше – тем /богаче/. Любви там естественно не было, да и откуда ей взяться среди /взаимного/ презрения. Она понимала, что и они презирают Ее – не в меньшей степени, нежели Она их.
…Ее родители жили – внешне /живописно и шумно/, а внутренне - счастливо и спокойно… Ей же, как Она любила говаривать - /даже этого не перепало/… Напрочь лишенная /инстинкта самосохранения/, заложенного в материнстве, Она питала к детям (естественно, чужим) легкую брезгливость и весомое равнодушие. Своих не представляла, а быть может, боялась представить: /дескать, не «оглашенное», вроде как и не существует/… А однажды приснился Ей сон чудной и проникновенно-вещий: будто стоит Она среди неубранной зимы перед большим стеклянным домом, что составлен словно бы из одних только окон. За окнами видны кровати, плотно сдвинутые вместе. Их много и все – как бы готовые ко сну, словно лежбища /сна/. На подоконниках и кроватях – различные игрушки. Их так много, что даже страшно. Некоторые размеры игрушек пугающе впечатляют Она осматривает все это и видит маленького ребеночка, который переползает с кровати на кровать, тыкаясь в игрушки (видимо ища кого-то). Ребеночье лицо трепетно своим желанием – уткнуться наконец во что-то /живое/…
…В то утро Она проснулась поздно в подавленном состоянии. Весь последующий день только и думалось – про этот сон. /Пытаясь/ избегать предчувствий, Она в конечном итоге научилась избегать искренности в отношении самой себя. Искренность /забрала/ с собой все то /человеческое естество/, которым человек отличается просто от /тела/. Иной раз доходило до того, что боязнь увидеть в зеркале вместо себя - /безликость/ - подавляло всякое желание себя лицезреть. Бывало лишь после того, как ощупает всю себя – только потом и взглянет…
…В дверь резко позвонили. Она даже вздрогнула, вновь вовлекшись в реальность. Теперь реальность торжествовала – пронзительно звеня электрическим захлебыванием звонка. Она вдруг физически почувствовала отвращение к тому, что стояло /весьма нетерпеливо/ за запертой дверью и что /составляло/ непосредственную часть Ее жизни. Почему-то вспомнился недавний «выход» в театр, когда Ее преподобный ухажер (между прочим, сам ее туда пригласив) все первое действие просидел в буфете, распивая там водку (причем один-одинешенек, что его нисколько не смутило), а все второе отделение грязно ее домогался прямо в зале, водочно пыхтя, потея и привлекая всеобщее внимание. Он угомонился лишь тогда, когда на него стали откровенно коситься малочисленные театралы. А одна маленькая девочка, сидевшая рядом с женщиной, которая почему-то пила из термоса что-то (видимо очень горячее и аппетитное, похожее на куриный бульон). Так та девочка с лицом светлым и милым, посмотрела на нее с такой грустью и участием – хоть плачь… То был как будто бы /проникновенный взгляд/ из чистого детства – сквозь /немыслимость/ предчувствия в день сегодняшний, в миг сиюминутный, в мгновенье грязное…
… «Не открою, - решительно подумала Она, - Пусть истомится весь везде/сущей/ похотью своей и пошлостью, поглотившей его естество – изведется до отчаяния»…
…Так и лежала под звон: то решительный и гневливый, то заискивающий и извиняющийся, а то – какой-то надорванный и потерянный… И вдруг Она поймала себя на мысли, что жалеет его,.. его – как неотъемлемую /составляющую/ ЕЕ МИРА…
…Она тяжело встала и медленно поплелась к входной двери … Была совсем голая, и было зябко… Каждый шаг отбивался в Ней легкой россыпью колкого озноба. Озноб превращал Ее тело в /содрогание/, а душу – в /кромешное одиночество/. «Господи, только бы не ушел…», - в отчаянье подумала Она, под скрежет открывающихся замков и – распахнула дверь…
***
Самое страшное для Души /жизни/ - это теоретическое /обессмысливание/ умом - /практического/ существования сердца.
***
Утро, холодно
-иней не тает.
Сквозь жизнь – до забвенья
-даты листая…
Бессмертие, немолвь
-иней не тает.
Безыменностью - имя
-душой отлетая…
-ПМ-
/Трезвому образу мыслей посвящается…/
…В один зимний вечер, блуждая по своей квартире, Он /вдруг/ понял, что умеет рисовать любой, пусть даже маломальский – шорох. С тех пор, если на ночь Он не закладывал уши ватой – уснуть было невозможно – внутриокое /одарение/ пугало – обилием и выразительностью образов.
…А однажды с утра Он не проснулся вовсе… потому что не услышал будильника. Проснувшись поздно понял, что /напрочь/ изгнан со службы, но возрадовался сему – осознавая свободу. Был счастлив – покуда не опустел холодильник… Потом пришлось кланяться /всяким там/ - за убогую /хлебосольную/ перспективу. Кое-как устроившись – пропитанья ради - /галлюцинировал/ теперь круглые сутки, смешав день с ночью в сущее /беспокойство/. Вспоминал серые будни с неотъемлемостью липкой дремы. Пытался излечиться алкоголем, наркотиками, жратвой, женщинами (никогда не понимая, почему /последнее/ столь часто , столь кощунственно-количественно и кощунственно-идейно составляет подобный /порочный/ тандем). Не получилось (уж с /последними-то/ точно, после всего вышеперечисленного). Одни советовали оглохнуть, другие – ослепнуть(?). Спас случай. Как-то, едучи в трамвае и испытывая на себе все аморфно-чувственные нагнетания /пиковой/ давки, Он вдруг ясно осознал, что лишился своего /рокового/ дара. Выйдя из трамвая, Он обнаружил разрезанные карманы пальто… Не иначе как вор, не найдя ничего лучшего, спер /фактичность/ - своего наказания – за проделки свои… Бедный-бедный воришка… По/неволе/ - мученик – и по призванию…
***
-М-
Кто-то приходит в этот мир с ножом в сердце, кто-то – с осиновым колом в груди, кто-то – с пулей в голове, кто-то – с камнем на шее, кто-то – с терновым венком, болезненно ранящим чело… Некоторые приходят /ни с чем/… - рас/плакиваясь/ за это своим /вещим/ одиночеством.
-Сюр/ПОНТ/ин-
…Они жили – более чем /поверхностно/ - друг в отношении друга - /еле-сердечным/ соприкасанием. Каждый уповал лишь на свое спокойствие. Чего-то /нового/ - панически остерегались и по-возможности /морили/ в отяжелевших формах спертого воздуха, что зримо колыхался призраками обывательского представления о счастье…
…Как-то /вдруг/ Она стала неукоснительно заметно раздуваться. Вообще Она была достаточно худенькая, а тут, ни с того ни с сего – округлилась – до явного внутреннего беспокойства. Он забеспокоился – тоже… Чем более Она полнела, тем легче становилась. Однажды Он обнаружил Ее под потолком – невесомость прониклась /Ею/ настолько, что Она уже была не в состоянии передвигаться по полу. Теперь Он привязывал Ее к кровати. Ее голос стал подобен до некуда удавленному писку, затем и вовсе /перекрылся/. Она была оптически прозрачна, и сквозь эту оптику мир их некогда спокойной квартиры наблюдался – весьма и весьма причудливо. Иногда Он аккуратно, избегая острых углов, выносил Ее на балкон и любовался /Ее посредством/ удивительной гипертрофией уличной жизни. Дети, видевшие их снизу думали, что это большой надувной и очень красивый шар. На ночь Он отпускал Ее под потолок, оставаясь сам внизу – ни о какой чувственности речи уже и не шло; сплошное недоуменное, но нежное взаимосозерцание. Иногда Она покрывалась – как будто мелкой испариной, и Он беспокоился, не понимая, от чего это: быть может от жары, а может – от непрерывной печали. Теперь настало время, когда Он не отходил от Нее ни на шаг: читал Ей, комментировал известия, услышанные по радио, рассказывал веселые истории, нежно протирал Ее от штукатурки. В конечном итоге Он перестал есть и пить, надеясь обрести ту же сущность, чем была Она. Но это не помогало. Он бросил работу и не отворял никому дверей. Целыми днями они сидели в обнимку – Он привязал Ее к себе – потому что уже не мог самостоятельно передвигаться. Он истончился – до полного безразличия ко всему /прочему/… В конце концов от Него осталось только /чувство/ - чувство Его ЛЮБВИ к Ней… Как-то, пролетавший мимо их окон Ангел, улыбнулся таинственно и светло…
***
-В контексте литературно-
овеществленном-
…Он /перемерил/ на свое чувство столько разнообразных /имен/, что оно – эстетически обезличилось и стиливо-обесценилось…
…Огласившись /безымянностью/, Она позабыла себя… И в конечном итоге Он /логически/ не признал /ТО/, что не имеет к самое себя никакого отношения…
…/Бесчувственное/ /стечение/ обстоятельств…
***
/30-е декабря/
…Черным крапом,
небес холодная бель –
Грачьей воздрогнула стаей… -
И рассыпалась снегом
В пушистые него –
Превратившись в земную метель…
…А когда все
прослепило мраком-
Передернул покой треп свечей –
И, исполненный благостью миро,
Он собою оставил квартиры… -
До прозренья – по утру
- чьих-то очей…
***
/Уходящему/…
Белое слепит белым,
Черное – черным застит…
Зима нарисована мелом –
Во спокойствии и в ненастье.
Акварельно-весенне растает,
Стечет грязной лужей с холста –
И холст встрепенется цветами
Гуашево-неустанно…
Предчувствием полнится сердце
И масляно-влажная стынь
В обестемпленном скерцо –
Осеннее доносит – прости…
***
/Приходящему/…
…Свет рассеется в снег
-Так подернутся окна
морозцем изящным.
Виртуозно-виньеточный штрих…
Вечер темен и тих –
Он почти уже спит в настоящем –
По-отечески нежа
грядущий рассвет,..
Что в его заповедных глубинах –
Еще маленький лысый глюпина*…
*Слово заимствовано из лексикона моей маленькой дочери. Истолковывается как – глупый.
***
-М-
Право /выбора/ - подразумевает возможность – быть /самим собой/…
P.S.: Возможность же - /быть, несмотря ни на что/ - направленная /вектором созидательности духовной/ рано или поздно обусловит /природу/ выбора, которая, в идеале, не будет просто ограничиваться /внутренним протестом/ против сущего…
***
/Общество/
…Одни забавляют себя безумием, другие – заумью, третьи - /снисходительным позволением/ - могущим в любой момент /обернуться/ немилостивым отрицанием - /всего/, кроме самое себя…
***
-М-
…Что есть наше представление о собственной /значимости/ перед /лицом/ объективной сущности?.. Какая бы объективность ни была, с точки зрения индивидуальной оценки ее /природы/, она есть ничто иное, как /сослагательность/, многоличностная сослагательность. /Субъективность/ же слагаешь Ты сам. Ее значимость, несмотря на слаженность /мыслимого/ конструктивизма – может быть хрупкой. Даже если (вроде как) и из кирпичей, может быть – нелепой, даже если (вроде как) – изящной – она кажется тебе. Однако ж - /безверием/ рушатся монументальные символы /торжества силы/ и , лишь /верой/ остаются незыблемы – карточные домики…
***
Праздника – как ни бывало,
Течение улиц устало,
Пустые бутылки качает…
День начинается с чая,
Обед – столовым вином
И водки – грамм сто – перед сном…
Без пожеланий и тостов,
Не ради чего-то, но просто –
Чтоб час – не заметить,
Чтоб день – проглядеть… -
Полжизни боязни – себя разуметь…
/101-ый/
…Сколь просто и легко Ему все давалось – столь неминуемо неотвратимо это /все/ и обезразличивалось. И вообще, что такое ТАЛАНТ – как ни /ключ/ к постижению многомерности /составляющей/ нас реальности.
…Его реальность отличалась удивительным разнообразием : Он неплохо рисовал, без фальши музицировал, зарифмовано разглагольствовал по сути и многое прочее, приводившее, пусть в тихий, но все же в восторг окружающих, получалось у Него – как бы непринужденно…
…И действительно – непринужденно. Поначалу это Его даже пугало, а потом Он к этому привык и стал осознавать сие – как данность. Таким образом, существовавшая классификация /данностей/ - представлялась Ему следующим: данность – бездарности, данность – устремления к цели, и данность – талантливости (как естества)…
…Со своей данностью Он просто жил. В юношеские времена, сколь Он их помнил, много дискутировали на предмет значимости /честолюбия/ чуть ли не так: «Честолюбие – двигатель прогресса». При слове «двигатель» Он с силой выдыхал всем объемом молодых, но прокуренных легких, психологически воззиждящийся в носу запах выхлопных паров и глубоко затягиваясь папироской «Казбек», нравоучительно доносил до /творчески собравшихся/: «Отсутствие честолюбия – удел людей, для коих творчество – ни факт самоутверждения, но - /обыкновение/ самовыражения». В те годы Ему более всего внимала очень /интересная/ особа. Девушка эта была настолько разная, или точнее будет сказать /изменчивая/ в зависимости от ситуации, что Его сей факт весьма настораживал. Например, сидят они в компании… потом время близится к логически-приличествующему окончанию… они в прихожей…Он нагибается завязать ботинки, поднимается и… перед Ним стоит совершенно незнакомая дама… На самом деле эта Его пассия только в шапке, в которой Ему не доводилось Ее видеть. И так было не единожды. Он, в конце концов, устал тревожно реагировать на подобные метаморфозы – перестав Ей звонить… Таким образом, Его юность /пролистнулась/ под эгидой одного имени – однолюбовно и соответственно – беспокойно. Тогда, т.е. в ту пору Он не только не женился, но словно бы испугался чего-то. По сути, причиной всему была - /непредсказуемость/ - Он чурался этого более всего, поскольку именно это отвлекало Его от самого же себя. И уж конечно же не мог и в мыслях содержать, что подобный /факт/ возможен среди всего прочего, составляющего Его /обстановку/, т.е. среди близких Ему людей.
…Когда Он /остепенился/ недополучив какой-то там диплом ВУЗа, Его девизом стало следующее: «Нет предела совершенству, есть предел /возможности/ - объять это совершенство». К сожалению (далеко не всеобщему) – отчасти, это было оправдание собственной лености. Отсюда: играл – не доигрывая, писал – не дописывая, рисовал… Ну в общем, все в том же духе. Влюбляться остерегался – и были на то веские и бесспорные причины. В человеке - /все/ - от чувства к чувству. Способностью любить (смею надеяться) наделен каждый, но вот возможность /олицетворения/ по силам, увы, не всем. Именно – по силам, поскольку нет ничего более сложного, чем «примерять» свой идеал на /проявление реальной конкретики/, т.е. на обычного человека… А Он… О, Он был способен (это помимо всех идеалов) влюбиться в голос (речь идет о телефоне), почерк (речь идет о письме), в запах (речь идет о кабине лифта). Другими словами, Его романтическая изысканность была сущей гипертрофией от общепринятого положения вещей - /Пришел – увидел – победил/. Подобное Его внешне сотрясало, а внутренне (уже применительно к себе), Он панически боялся эстетического /обесценивания/ своих вымыслов – безжалостной реальностью. Поклонение буйству своей фантазии все дальше уводило Его от творящейся окрест жизни. Как-то раз Ему рекомендовали познакомиться с женщиной. Ее идеалистические /параметры/ на Его взгляд – были вне всякого сомнения. Он отправился было на свидание,.. но так и не решился обнаружить себя перед той, о которой лишь помышлял. Они условились встретиться у какого-то там памятника… У памятника было людно, шумно, временами как-то даже вульгарно… и это несмотря на поэтичность события и выбранного места. Тут Он сиюминутно усомнился во /всем/, в сердцах на /все/ плюнул и ретировался ото /всего/ подальше…
… Время шло… Он систематически менял работу (не ища ничего толком и соответственно не находя что-либо стоящее), не меняясь сам. Жил – как жил: внешне – в легком удалении от действительности, внутренне же – в глобальном. Теория о /смешении цивилизаций/ НЕ ДАВАЛА Ему покоя. «Зачем, - недоумевал Он, - /провидение/ так безжалостно перемешало то, что на (Его) языке обозначалось не иначе как - /духовное совершенство/ и /просто физиологические потуги/, неспособные даже на устремленность.» «Есть цвета, - продолжал формулировать Он, - не способные /эстетически/ образовывать друг с другом ничего, кроме /грязи/. И уж если /сие/ оказывается на холсте, у /художника/ не остается другого выбора – кроме как все безжалостно соскабливать или же заново перекрывать холст, что возможно уже достаточно пастозно бугрист и болезненно шершав. А может, именно таковым образом /художник/ создает лишь должную /основу/ и мы /все/, независимо от своей вопиющей /харизматичности/, а может полного отсутствия таковой – лишь материал /постижения/… ПОСТИЖЕНИЯ ТВОРЦА – ТВОРЦОМ…
… Излишняя, и, увы, никуда не ведущая /глубина/ Его мысли – стала невольно проецироваться на все. (И действительно, при наличии мысли все, чего она бы ни коснулась, становится по-своему осознанным… Всякая /вещь/ - многомерно осознанна. Однако, нам все же не дано понять, что есть истинная сущность конкретно взятого /естества/, если не исключать (а исключать – это глупо) его /представление/ о самое себя и обо всем. Таким образом, «выводим» формулу /болезненной условности/).
… Таковая /формула/ делала Его жизнь – относительной – и в отношении себя в том числе.
… Стихийно боясь /разочарования в жизни/, Он в какой-то момент осознал, что стал /частью/ (причем, не самой последней в силу осознания сего) своего страха. Став выразителем (более чем явным) этого страха для самого себя, Он окончательно замкнулся в себе – осознавая прекрасно, что /осмысленность страха/ - эпидемиологически опасна.
…Был у Него один заветный номерок телефона. Жила как-то по тому номеру девушка, которая Ему нравилась. Теперь Она давным-давно переехала по другому адресу, но куда – Он не знал. Раньше Он пытался позванивать Ей, но, как только Она брала трубку на том конце провода - Он тут же кидал свою… Даже теперь, время от времени набирая тот /код былых - /относительных восторгов/, истолкованных исключительно идеалом представления/ - Он неумолимо ярко испытывал те же чувства…
…Последнее время он часто видел один и тот же сон: темный, захламленный чулан и тусклосветная лампочка, /чувствительно/ перегорающая от тоски…
***
/По Ф.К/
… На пути УСТРЕМЛЕНИЯ – отступление расценивается как /поражение/, а такие понятия, как /пасть или же победить/ - есть суть одного и того же, ежели учитывать - в идеале – что истинное устремление бесконечно. /Победа/ - уже сам факт /постижения/, даже если ты /пал/,.. это лишь многообразность /Ее величества/ - сублимации…
***
/…/
Луна,
В скрежете трещин стекла
Болезненно-остро
В сон пролегла…-
Бирюзово-холодными иглами,
Что бессонницей тотчас же сгинули…
А стекло потемнело –
Уходом луны…
- Черед караулить
Тревожные сны…
***
-М-
Можно быть /переполненным/ творческими замыслами, однако же совершенно обессиленным /перспективой/ их реализации. Таковые /силы/ - черпаются в поклонении – избранной /наитием/ - стихии, а также в /пестовании/ проявлений этой стихии в самом себе…
***
/Впечатляющая хроматичность.. –
не суть последовательности/
…Ночь была чувственной и призывно-хитровато-смешливой; она прятала нежно-кокетливую улыбку в черный мех,.. но глаза – не спрячешь…
…День – чопорный, холодный, утонченно-высокий… Внутренне-иронически подтрунивающий над своею напускною светскостью… Ему надлежало ходить с тростью и в котелке, а Он не любил трость и предпочитал кепи…
…Утро какое-то волнистое (видимо, от недавней близости с туманом) и поросяче-розоватое… Оно влажно хихикало с будильничным похрюкиванием над своею – спросонья – полуголой несуразностью (Где – носки?.. Где лифчик?.. Где – что… - ничего не понятно)…
…Вечер был преисполнен лакированной вальяжности и чрезвычайной шумливости… Его несколько простуженный хохот в запахе крепких сигар сотрясал жидкосветные фонари…
… А потом наступила зима и все затаилось на миг… Но лишь на миг, чтоб оглядеться, отдышаться и припустить жить с новой силой…
/Синее и терпкое/
… Он был маленький и восторженно лысый. Ну не совсем… У него была коротенькая челка, которую всплескивал упрямый вихор – элементом неуемного восторга… Ото всего этого - /плюс/ - открытая улыбка, не скрывающая последствий потери некоторых молочных зубов - вид четырехлетнего мальчика был – трогательно-светлый… и это несмотря на бесконечно-длинный и безмерно-высокий коридор.., к тому же еще и настороженно темный…
…В едва различимых проемах плотно закрытых дверей пронзительно пищал геометрически стиснутый свет – превращенный в направленные лучи. Желтые лучи направляли мальчика внутрь коридора… Вдруг одна из дверей скрипуче отворилась и из нее – словно прорвавшаяся плотина – хлынул поток яркого и режущего глаза /запаха/ комнаты. Почему – запаха… да потому что от неожиданности мальчик вздрогнул и закрыл глаза – поэтому явно ощутил лишь испуг и запах. А еще он почувствовал, что чья-то рука потрепала его по голове… Вроде все стихло и реально потемнело. Ослепленный на миг мальчик крался дальше… В глазах лопались и вновь надувались багрово-красные круги с пронзительно-бирюзовой сердцевиной – они растворялись во тьме коридора, будто сахар в крепком чае… Ну вот, почти пригляделся. Темные очертания – словно мягкие, даже несколько мохнатые. Он тронул рукой – прохладные и жесткие… За спиной проурчал сливной бачок унитаза – повеяло сыростью. Мальчика передернуло. Где-то впереди (обманчиво далеко) бликануло кухонное стекло – казалось, протяни руку и дотронешься… под ногтем стекло чуть звякнет и застекленная дверь отворится… Выключатель там не высоко – уже достается, если привстать на цыпочки. Мягко съехала с плеч накинутая кофточка – стало еще холодней и почему-то страшно. Оглядываться и подбирать кофту – еще страшнее – вдруг /кто-то/ схватит за руку… По стене неожиданно метнулась жутко-надломленная тень – в каком-то мертвенно-зеленом свете – мальчик даже присел… Машина пронеслась – там на улице, затем еще одна… Ото всего пережитого нестерпимо захотелось сикать, глаза набухли слезами, дыхание содрогнулось предчувствием плача… Вид четырехлетнего мальчика был трогательно-жалок. он присел на корточки и закрыл голову руками…
…Кто-то кого-то звал. отворялись двери, чьи-то шаги… участливая песья морда, нестерпимо пахнущая рыбой тыкалась в лицо, тягуче-горячий язык облизывал слезы по щекам, плечи охватывались потерянной кофточкой, ласково гладили по голове…
…Потом была уютная и шумная кухня, сладкий чай и /забота/, такая забота, которую не сыщешь теперь ни в одном из /темных коридоров/…
…А может и /сыщешь/ - если все будет, как и прежде – ИСКРЕННЕ…
***
- Самое сложное – возвращаться…
- Самое главное – уметь прощать…
/Грехами чужими –
чтоб не искушаться,
Любовь свою всуе -
не обещай/…
***
- В самом себе…-
…Его /нужно/ расслышать… - то, единственное /слово/, которое тщится вспомнить (не зная) и, что стоит всех /означенных/ слов и их самых изысканных сочетаний… - В Песнопениях всего мира и в письменах мудрецов всех…
***
/Серый СЮРпонт/
…У одного товарища, ДУША покинула тело, а тело, в свою физиологическую очередь, - забыло умереть… Оно праздно и безынтересно слонялось по улицам (даже не устраиваясь на работу!) – поскольку по поводу личной нужды и общественной морали – переживать разучилось… - без души рассудок лишен /человеческого/ одухотворения. В конце концов, /обезличностное/ тело прибилось-таки течением /уплощенной/ жизни к какой-то женщине, что не имела никакого представления о претензиях(!). Отсюда, т.е. с момента их встречи – существование обоюдной /совместности/ внесло в /мимо/летность/ жизни – свой неповторимо-унылый всплеск. Существование было долгим и предсказуемо-бесцветным - /сродни/ стрекоту обезумевшего за /печкой/ сверчка…
…Все кончилось – еще более /прозаично/ - нежели начиналось – просто умолк СВЕРЧОК…
ПМ-
…Он лечил Ей зубы. Она – была Его пациентка. Хорошо изучив полость Ее рта, Он практически не обращал внимания на то, как Она выглядит в общем. Как-то обратив – несколько влюбился. Влюбленность была /профессионально/ воздержана и сопровождалась зудением бормашины. Теперь Он назначал Ей какие-то нелепые процедуры – лишь бы только иметь возможность отсрочить неизбежное расставание. Медицинские сестры недоумевали – покуда не поняли… Как-то…горячо, даже несколько неистово формулируя Ей профилактику воспаления десен теплыми содовыми растворами – Он так сильно сжал Ее прохладную ладонь своей темпераментной хваткой, что Она даже ойкнула. Медсестра укоризненно покачала головой и с каким-то нервозным рвением продолжила стерилизацию инструмента. Язвительно напомнив о том, что в коридоре еще полно и других больных. Влюбленный врач покрылся холодной испариной и сбивчиво распрощавшись, сунул в руку своей окончательно измучившейся и проконсультированной по всем статьям /пасси/ентки рецепт с шалой, но весьма трогательной просьбой всенепременнейше позвонить…Так Она ушла, а Он остался. Больных в те дни было много, а Она не звонила. Однажды медсестра вошла в кабинет с какой-то /затворчески-кривой многозначительностью/ на лице, что за годы неуклонной работы в медицине обрело оттенки непорочной чистоты, местами даже – прозрачности. Следом за ней, подобием извиняющейся тени, вошла Его возлюбленная. Она была кроткая и заискивающая – словно отходящая заморозка. Доктор даже поперхнулся и, видимо от волнения (сердечно-сосудистого характера) перешел на фальцет…
…Спустя три часа они сидели в каком-то липком и тусклом месте, именуемом точкой общественного питания. От стола неудержимо наносило тряпкой…Специи, стоящие посередь – символом /хлебосольства/ - были подобны сталактитам и заранее (т.е. еще до еды) провоцировали ядовитую изжогу. А где им было еще сидеть – если на улице шел дождь, у Него была жена, а у Нее гипертонически-невоздержанная мама. он рассказывал о себе и о месте врача в обществе. Рассказывал убедительно, несколько раз делая акцент на своей /возможной перспективе/ - лет через двадцать – получить место главврача зубной поликлиники. После того, как они съели вялые и полураздетые пельмени, запив их мутным компотом со сморщенными грушами, напоминающими перепаренные пальцы ног – Она вдруг сказала, что у Нее есть мужчина, очень серьезный, деловой, свободный, непримиримо ревнивый. Что этот мужчина каждый день «встречает Ее с утра у подъезда на своих новеньких «Жигулях» седьмой модели, отвозит до работы, целует в щечку и, соответственно, после работы все повторяется вновь – включая цветы и шоколад… При упоминании о шоколаде врач поморщился – явственно представив себе Ее здоровые, благодаря именно Ему, зубы. После Ее /откровений/ разговор как-то обесцветился, не «взбодрило» Его даже кофе с молоком в больших граненых стаканах. Рваные пенки, попадавшиеся при мечтательном вцеживании глотков – окончательно и более чем убедительно, осложнили ситуацию… Так они и распрощались.
Он возвращался домой в недоумении и, единственное, что Его утешало – это деньги, чуть было не потраченные на шампанское, после пельменей, компота и кофе. Зато Он твердо решил выпить сегодня, не смотря ни на что, даже на завтрашнее засилье /нуждающихся в исцелении/...
…Она шла промокши и медленно. Слезы смешались с дождем. /Ничего/ в себе не могла Она осмыслить… - какой мужчина, какая машина, какие встречи, цветы, поцелуи… - ведь этого ничего не было… Было слезное опустошение, ворчащая мама, какая-то глупейшая стыдливость показаться кому-то во всей своей /неустроенности/, страстное желание чьей-то жалости, и одновременно-унизительная Ее боязнь, потребность ЛЮБИТЬ и… невозможность жить иначе… ноющая ДУША, сердце и… зуб…
Подписаться на:
Комментарии к сообщению (Atom)
Комментариев нет:
Отправить комментарий